Читаем Мифы и общество Древней Ирландии полностью

В действительности королевский дом мало отличался от домов простых смертных. Самая знаменитая легендарная королевская резиденция в Темре детально описана в поэме из старины мест (однако если королевский дом в Темре и существовал, выглядел он, очевидно, иначе). Речь снова идет о короле и его окружении, в котором мы видим оллава (верховного филида, ollam filed), мудреца (suí), хозяина заезжего дома (briugaid), лекаря (liaig), распорядителя (dáilem), кузнеца (goba), управляющего (rechtaire), стольника (randaire), гравера (rindaide), строителя крепостей (ráthbaige), мастера по щитам (sciathaire), воина (fianaide) и др. Единственная деталь в доме подразумевает больший комфорт для короля и его людей – вся эта свита сидит на «несгораемых ложах» (leptha ná loiscthi lochit)216. Как предполагает Д. О Кронин, это были деревянные ложа в отличие от простой резаной соломы в обычных домах, которая легко воспламенялась217.

Сатиристы осмеивали обедневших королей и их жалкие дома: «Неудивительно в доме Крундмаэла из тонких прутьев получать соль на хлеб без масла: ясно, что плоть его семьи сжалась, как кора на дереве». Порой некомфортные по современным понятиям условия жизни ирландских королей становятся ясны из таких сцен: однажды некоего коннахтского короля, обратившего свой меч против св. Финниана из Клонарда, разбил паралич, когда он вышел по нужде из своей королевской крепости, и только своевременное покаяние исцелило его218. Королевские дома, по сути, мало чем отличались от домов богатых фермеров. При археологических раскопках известной королевской резиденции в Лагоре, граф. Мит, были открыты круглые дома из прутьев менее десяти метров в диаметре.

В иерархии королей раннесредневековой Ирландии следующую ступень после rí tuaithe («короля туата») занимал ruirí («высший король», или rí tuath «король туатов»). В подчинении «высшего короля» находилось не менее двух других правителей туатов. Из законов и других источников следует, что несколько королей туатов связывали себя отношениями личной верности «высшему королю» (ruirí). Эти отношения не влекли за собой регулярных выплат дани или особых сборов. Само население туатов подчинялось только своему местному королю. Предусматривалось, что высший король передавал низшему определенный объем материальных ценностей, после чего последний попадал в зависимость от господина с обязательством военной помощи ему219. Зависимые короли туатов должны были выставлять по 700 воинов каждый, что составляло «войско» (buiden). Поэтому «высший король» часто именовался также rí buiden («король войск»)220.

Такие же отношения связывали ruirí и вышестоящего правителя – rí ruirech («короля высших королей»). Титулом rí ruirech обладал, как правило, король пятины (rí cóicid). Аналогом этих титулов был также титул rí bunaid cach cinn ‘верховный король над всеми’221. В раннеирландских законах король пятины был высшей инстанцией, такой титул, как «верховный король» (ard rí) Ирландии раннесредневековым законам, в отличие от прозаических преданий, неизвестен. Подразумевалось, что каждый туат был включен в одно из пяти королевств (пятин) Ирландии: Улад, Лейнстер, Мунстер, Коннахт и неизвестное пятое. В разных древнеирландских источниках мы встречаем варианты пятичленного деления острова: Мунстер иногда делится на две пятины, Миде (королевство с центром в Темре) в таком случае включается в Лейнстер, в других случаях Миде и собственно Лейнстер считаются двумя пятинами «большого Лейнстера» (Laighean Tuadh-Gabhair и Laighean Deas-Gabhair), имеющими тесные династические связи222. Очевидно, в дохристианской Ирландии Лейнстер контролировал древний сакральный центр в Темре, имевший общеирландское значение.

Благородные мужи

Перейти на страницу:

Похожие книги

Рыцарь и смерть, или Жизнь как замысел: О судьбе Иосифа Бродского
Рыцарь и смерть, или Жизнь как замысел: О судьбе Иосифа Бродского

Книга Якова Гордина объединяет воспоминания и эссе об Иосифе Бродском, написанные за последние двадцать лет. Первый вариант воспоминаний, посвященный аресту, суду и ссылке, опубликованный при жизни поэта и с его согласия в 1989 году, был им одобрен.Предлагаемый читателю вариант охватывает период с 1957 года – момента знакомства автора с Бродским – и до середины 1990-х годов. Эссе посвящены как анализу жизненных установок поэта, так и расшифровке многослойного смысла его стихов и пьес, его взаимоотношений с фундаментальными человеческими представлениями о мире, в частности его настойчивым попыткам построить поэтическую утопию, противостоящую трагедии смерти.

Яков Аркадьевич Гордин , Яков Гордин

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Языкознание / Образование и наука / Документальное