Мифы и откровенная ложь о русской истории, сфабрикованная нашими врагами

Да уж. Придумали «подлецы» — Родину защищать. А астафьевым за эту «глупость» умирать приходилось. Ужас... Но могу вас успокоить, война не делает человека лучше, чем он был изначально. Он остается таким, каким его сделали папа с мамой и «школа с комсомолом». Если человек был до этого с «червоточинкой», то с нею и останется даже на войне. А кто был изначально Человеком, тот станет еще выше. Так что если Астафьев не был умным человеком, а по сути так себе, то он и после войны остался таким же. Пострадал он, видите ли. А наши деды-бабки не страдали...

И напоследок немного, и подробнее, добрых слов о самом главном ГУРУ наших сванидз и прочих «разоблачителей» из Интернета о Солженицыне, которого даже Молотов в свое время помянул «добрым» словом в своих беседах на диктофон, в книге Ф. Чуева «140 бесед с Молотовым».

Читая воспоминания наших фронтовиков-офицеров, поражаешься тому, как некоторые из них, проходя службу в тыловых частях, в летных и танковых училищах, имея возможность не попасть на фронт, отсидеться, добивались своего и все-таки уезжали на войну, защищать Родину. Одни «дезертировали» на фронт, другие совершали воинские правонарушения и их, в соответствии с законом, за эти «преступления» (иногда и по суду) по законам военного времени отправляли в действующую армию, т. е. на фронт. Для сторонников сванидз поясняю: не в штрафбаты, а по своей военной специальности. А были и разные варианты «уклонистов» от фронта.

Например, всем (и тем более офицерам) было известно, что фронтовые треугольники просматривает военная цензура и контрразведка (ведь на дворе сталинская тирания! Какое кощунство — письма с фронта проверять!). Так вот, некоторые «офицеры» вполне осознанно писали в своих «письмах приятелю» на другой фронт все, что они думают о «сталинском режиме». Закон есть закон. Военная контрразведка любой воюющей страны обязана такого «бунтовщика» проверить и допросить. Но в любом случае это разбирательство позволяло «жертве произвола энкавэдэшников» избежать войны. Как говорится, уж лучше в тюрьме, чем на войне. То есть, одни шли на «преступление», чтобы попасть на войну (и возможно, погибнуть за Родину), а другие шли на преступление, чтобы сбежать с фронта. Стрельнуть себе в ногу — кишка тонка, да и в штрафбат можно загреметь, если расколят врачи и особисты, а то и расстреляют на месте. Но смелые речи в письме однозначно потребуют разбирательства в контрразведке. И если допрашиваемый уверяет, что он «противник существующего режима», то его отправят уже не в штрафбат, а в колонию в тылу. Ведь в штрафбат с такой статьей (по Закону) не отправляли! Кто его знает, этого «борца», может, он завтра к немцам перебежит с кучей документов, или прихватит с собой «языка», или диверсию какую-нибудь совершит? А «откосить» с передовой в конце войны еще больше хотелось. В конце войны ведь еще меньше хочется умирать за «ненавистный режим». Пускай менее ценные для человечества экземпляры «за Сталина» помирают.

Но нельзя быть «чуть-чуть беременным». Совершив один раз в своей жизни большую подлость, потом всю жизнь эту подлость будешь только увеличивать и увековечивать.

В те дни когда все мировое сообщество скорбело о кончине самого великого писателя России XX века Толстого, да что там мелочиться —- нашего Всего, по одному из телеканалов показали д/ф С. Говорухина, снятый им в США еще в начале 1990-х, в доме Великого пророка и гуру всех свободных «расиян». Александр Солженицын, 2 серии, 1992 год. (Говорухин, это тот режиссер, что снял х/ф «Место встречи изменить нельзя» о буднях московского уголовного розыска в «страшные сталинские времена». Правда, в самом кинофильме, снятом еще при Брежневе, в 1980 году, никаких страстей о ГУЛАГах нет, да и сам Говорухин вроде никогда не переживал по поводу того, что ему не дали показать в этом фильме те «страсти».)

В какой-то момент телекамеру отложили в сторону, но продолжали снимать обычной, любительской. В этот момент Исаич стал показывать свое уголовное дело, которое ему отдали в КГБ за ненадобностью, в начале 1990-х. Стал показывать свои письма с фронта «другу».

Об этих «письмах», которые писал офицер на фронте и в которых нес чушь про свое недовольство советской властью и прочий бред, которым контрразведка долго не давала ходу (мало ли... «странных», что пишут в своих письмах — может, у человека контузия?), уже есть много разных статей и книг. В них уже комментировалось, что хитромудрый Исаич, зная, что его письма обязательно проверяет цензура (все-таки на дворе война и все письма проверяются), хотел либо «откосить под придурка» и получить перевод куда-нибудь в тыл, от греха подальше, а то и был согласен в конце войны загреметь в лагерь. Ведь за тот же шпионаж даже в штрафбат не посылали, и многие дезертиры и окруженцы в начале войны норовили заявить, что их завербовали немцы, лишь бы снова не попасть на фронт и выжить. Этих «агентов» все равно проверяли, а потом все равно отправляли на фронт, Родину защищать. Кого в штрафбаты и штрафроты, а кого и в обычные части.