Мифы и правда о восстании декабристов

Настроения в столице передает тот же Трубецкой: «негодование не смело выразиться речами дерзкими или решительными, но выражалось насмешками. Были заклады, кому достанется престол. Спрашивали, продаются или нет бараны? Смеялись над тем, что от Сената послан был к императору Константину с объявлением о принесенной ему присяге чиновник, бывший за обер-прокурорским столом как картежный игрок, хорошо предугадовавший карты» и т. д.

Предложить всей подобной публике под предлогом защиты интересов Константина совершенно новое правительство с совершенно новой программой — в этом проглядывало что-то практически возможное!

Начало осуществления этой программы могло — по крайней мере чисто умозрительно — упрочить власть нового правительства, попытаться привлечь к ней солидных и известных профессионалов (типа тех же Мордвинова, Сперанского и Ермолова) — а там видно будет! В конце концов тот же великий Наполеон говаривал, что главное — ввязаться в бой, а без этого никакие победы просто невозможны!

Разумеется, конечные успехи были очень проблематичны: обман легко вскрывался бы позднейшим появлением на поле действий самого Константина, которого едва ли могли привлечь лавры вождя новой Пугачевщины, а приверженность солдат и вообще всех народных масс к монархической власти создавали смертельную угрозу затеянной авантюре — но ведь когда еще реально Константин появится!

Конечно, вполне возможной перспективой становилось всеобщее возмущение черни против бар — т. е. все та же Пугачевщина, и это не очень привлекало декабристов: «Мы более всего боялись народной революции; ибо оная не может быть не кровопролитна и не долговременна» — объяснял позже А.А. Бестужев — один из самых решительных вожаков! Поэтому и было отвегнуто предложение Якубовича разбить кабаки и захватить власть, возглавив пьяные солдатские и народные толпы — вполне реальный план, но, к чести заговорщиков, они на него не пошли.

А ведь лозунг «грабь награбленное», так хорошо сработавший осенью 1917 года, а еще раньше практически примененный тем же Пугачевым, едва ли не был столь же действенным и в промежутке между этими эпохами!

В целом же все было очень неопределенно, тревожно и неприятно, но отступать — означало признаваться в полной собственной никчемности и даже, как сформулировал Пущин, подлости.

8 декабря (не раньше и не позже!) С.П. Трубецкой стал исходить из реальной возможности предстоящего переворота. В этот день он, будучи старшим по чину и стажу штабной деятельности среди столичных конспираторов, провел совещание с самым авторитетным среди них же специалистом по гражданскому управлению — подполковником путей сообщений Г.С. Батенковым, не так давно служившим под началом М.М. Сперанского в Сибири.

Составленный ими обоими план в докладе Следственной комиссии к Николаю I выглядел следующим образом:

«Воспользоваться случаем, чтобы:

1) Приостановив действие самодержавия, назначить временное правительство, которое учредило бы в губерниях камеры для избрания депутатов;

2) Стараться, чтоб были установлены две палаты, из коих в Верхней члены были бы определяемы на всю жизнь (хотя Батенков и желал, чтоб они были наследственные);

3) Употребить на сие войска, кои не согласятся присягать вашему величеству, не допуская их до беспорядков и стремясь только к умножению числа их.

Впоследствии же для утверждения конституционной монархии:

Учредить провинциальные палаты для местного законодательства;

Обратить военные поселения в народную стражу;

Отдать городовому правлению (муниципалитету) крепость Петропавловскую /…/, поместить в ней городскую стражу и городовой совет;

Провозгласить независимость университетов: Московского, Дерптского, Виленского».