Мифы и правда о восстании декабристов

Нам на смену пришел гвардейский батальон. /…/ Лашкевич говорит: „Действовали плохо, нет самостоятельности. Вы проходили только теорию стрельбы. Теперь прошли некоторую практику. То же самое делается и на войне. Главное — самостоятельность и настойчивость. Все-таки спасибо. Повзводно в казармы“. Повзводно разошлись.»

Подобную «практику» солдаты проходили в эти дни по всему центру столицы. Таким было начало «бескровной» Февральской революции; в последующие дни в Петрограде и окрестных портовых городах только убитых оказалось около двух тысяч человек. Неудивительно, что нервы солдат сдавали.

Вечером того же 26 февраля рота солдат Павловского полка, состоявшая из полутора тысяч выздоравливавших фронтовиков, захватила полсотни винтовок с патронами, под командованием офицера вышла из казарм и направилась к Невскому проспекту с целью вернуть в казармы учебную команду своего полка, принимавшую участие в расстреле публики. Выдвинутая против них рота Преображенского полка стрелять в мятежников отказалась. Павловцы вступили в перестрелку с высланными против них конными городовыми, после чего, расстреляв все захваченные ими патроны, вернулись в казарму и забаррикадировались. При возвращении они убили командира своего батальона полковника А.Н. фон Экстена, попытавшегося призвать их к порядку. Следующей ночью под угрозой пулеметов рота сдалась.

Военный министр генерал М.А. Беляев требовал арестовать всю роту, немедленно собрать полевой суд и расстрелять виновных. Но комендант Петропавловской крепости заявил, что для размещения полутора тысяч арестованных у него нет помещения. Дело свелось к аресту 19 зачинщиков, которые на следующий день и оказались единственными арестантами Петропавловской крепости.

Этот эпизод, наконец, привел Протопопова в панику, и теперь уже он стал посылать в Ставку отчаянные телеграммы. В ответ пришло распоряжение о немедленном закрытии сессии Думы — Николай II в Могилеве явно не понимал характера происходивших событий.

В недавние времена многие (включая А.И. Солженицына) вполне обоснованно зубоскалили по поводу Ленина и других революционных эмигрантов, которые узнали о революции в России только из иностранных газет, что не помешало им впоследствии объявить себя ее главными инициаторами и руководителями. Конечно, претензии революционных вождей выглядят достаточно нелепо.

Но гораздо удивительнее было поведение политиков как правительственного, так и оппозиционного и революционного лагерей, находившихся в эти дни в самом Петрограде. Ведь по сути дела, с какой стороны ни посмотри, в столице происходило полное безобразие, и следовало либо немедленно его прекратить и навести в Петрограде порядок (к чему тщетно взывала царица), либо столь же немедленно смести власть, допустившую такое безобразие.

А вместо этого в Государственной Думе продолжались заседания (их не было только в воскресенье 26 февраля), на которых виднейшие политики, мечтавшие о захвате власти в стране, обсуждали что угодно, но не беспорядки, происходившие непосредственно у думских стен. Несколько большую активность проявила Петроградская городская Дума — там, по крайней мере, обсуждалось происходившее, но на уличные события это также ничуть не повлияло.

Менее всего в стороннем отношении можно было обвинить большевиков. Их главенствующая роль в революционном движении была признана охранкой: еще 12 января 1917 года был арестован почти весь состав их Петербургского комитета (старое название сохранялось из антипатриотических соображений!) — девятый по счету за время с начала войны.

Новый, десятый по счету, должен был быть разгромлен в ночь с 25 на 26 февраля — и трое из десяти его членов действительно были арестованы. Остальные же, вовремя предупрежденные об аресте, скрылись, но в такое глубокое подполье, что утратили всякую связь со своими единомышленниками.

По всей столице бушевали митинги, однако никто из известных политиков никогда не посмел заявить позже, что хотя бы раз выступил там. Все происходившее было чисто стихийным массовым явлением: православным людям не хватило черного хлеба!

Вечером 26 февраля собралось межпартийное нелегальное совещание руководителей основных революционных партий. Присутствовали А.Ф. Керенский, лидер «межрайонцев» будущий большевик и руководитель «Красной гвардии» К.К. Юренев и другие. Собравшиеся согласились с мнением Юренева, что происходящие события по существу закончились, и в последующие дни следует ожидать прекращения бесцельных демонстраций и забастовок.