Мифы и предания Древнего Рима

Под предводительством Кориолана вольски вышли в поход и отобрали у римлян много недавно захваченных городов, затем подошли к самим стенам Вечного города. Вольски встали лагерем у Клуилиева рва в пяти милях от Рима и принялись грабить поля. Интересно, что воинам своим Кориолан разрешал разорять только поля плебеев, поля патрициев же оставлял нетронутыми, чем вызвал новую вражду в городе между народом и знатью.

Однако перед внешней опасностью патриции и плебеи скоро вновь сплотились, не умея договориться только в том, как эту опасность отразить: патриции рассчитывали на мощь римских легионов, плебеи же молили о мирном решении. Наконец желание мира возобладало, и к Кориолану отправили послов. Он принял их гостеприимно, но отвечал сурово: он уйдет, только если вольскам вернут все отнятые у них земли, иначе он, Гней Марций Кориолан, не забудет причиненной обиды и в отмщении за нее пойдет до конца. Послы вернулись ни с чем, так как на требования Кориолана Рим пойти не мог. Повторно явились к Кориолану послы, но тот не пустил их в лагерь. Жрецы во всем облачении приходили к нему и пытались растопить его сердце, но и их не стал слушать ожесточившийся воин.

Наконец римские матроны пришли с мольбами в городской дом Кориолана, к матери его Ветурии и жене Волумнии. Стали просить они женщин уберечь от гибели римских мужей и отцов, чтобы уговорили родные Кориолана отвести войско от города. Выслушав их, престарелая Ветурия и Волумния с двумя сыновьями Кориолана на руках в окружении римских матрон отправились во вражеский лагерь.

Когда Кориолану донесли, что к лагерю подошла толпа женщин, и это не тронуло его сердце, но вот кто-то из приближенных узнал среди них мать полководца, и Кориолан как безумный сорвался с места и бросился к ней в объятия. Но не обняла мать мятежного сына, а говорила так: «Скажи-ка сперва, к врагу я пришла или к сыну? Несчастна моя старость, если сын мой разоряет ту землю, что вскормила его! Неужели если бы я не родила тебя, Риму не грозила бы гибель? Неужели при виде стен Рима ты не подумал: там, за этими стенами, мои пенаты, моя мать, и жена, и дети? Что станет с твоими детьми, когда ты разрушишь Рим?»

Эти слова, и материнские слезы, и объятия любящей жены и детей сломили грозного полководца. Пристально поглядев напоследок в их лица, Кориолан отпустил их, а сам развернул войско и ушел от Рима. Так женские слезы оборонили Рим, когда не смогли его оборонить мечи и копья. В честь великой материнской и сыновней любви сенат единодушно постановил построить храм Женской Фортуны, покровительницы женщин, в нескольких милях от Рима по Латинской дороге – там, где, по преданию, неистовый Кориолан встретился с матерью. Самого Кориолана постигла печальная участь: вольски, как он и предполагал, не простили предательства и убили его. Но несмотря на то что Кориолан и в Риме считался изменником, жене его разрешили носить по нему самый долгий траур, какой только позволяли законы.

Кориолан под стенами Рима. Художник Дж. Б. Тьеполо

Благие намерения Спурия Кассия

Плебеев волновали не только их политические права, но и вопрос владения землей, ведь на общественную землю у них тоже права не было. Во всех своих удачных военных походах римляне отторгали у врагов часть земли, которая становилась общественным полем, распределявшимся между родами патрициев. Отдельные участки земли патриции отдавали своим клиентам, бесправным работникам, которые ее обрабатывали. Патрон защищал своего клиента в суде и отстаивал его права, так как самостоятельно сделать это клиент не мог.

С годами существования Вечного города росло число свободных, но безземельных плебеев, занимавшихся ремеслом и мелкой торговлей. Для государства это было невыгодно, так как безземельные люди не служили в войске. И вот задумавшийся об этом консул Спурий Кассий решил ввести новый закон, по которому хотел наделить плебеев землей.

Только что победой закончилась война Рима с герниками, и две трети всей их земли римляне забрали себе. Тогда Спурий Кассий предложил половину этой земли отдать плебеям, а половину – союзным латинам, перебивавшимся в такой же нищете, что и плебеи. Это был первый в истории Рима земельный закон.

Каково же было изумление консула, когда закон его вызвал возмущение как в сенате, так и у простого народа. Плебеев оскорбило то, что половину земли Спурий Кассий собирается отдать чужеземцам, хотя собственный его народ нуждается в ней ничуть не меньше, более того, разве не во власти консула было отобрать у герников всю их землю, так зачем же он оставил столько плодородных полей врагу?