Мифы и притчи классической древности

Получив утвердительный ответ от родителей, девочка пришла в восторг и, как только наступил день, побежала в спальню Генриха и воскликнула: «Мой господин, вы еще спите?» — «Нет; милая женушка, но скажи, почему ты так рано сегодня поднялась?» — «Ах, господин, ваша болезнь мне спать не дает». — «Спасибо тебе, женушка, за доброе чувство ко мне. Бог тебя вознаградить за это! Но, увы! спастись мне от беды нет никакой возможности». — «Нет, нет, мой дорогой, есть хорошее средство. Сами же вы говорили, что вас может излечить девушка, если добровольно согласится умереть за вас. Такой я хочу быть: ваша жизнь лучше и благороднее моей». Генрих сердечно благодарил ее, и глаза у него наполнились слезами. «Милая женушка, — обратился он к девушке, — умереть вовсе не такое удовольствие, как ты может быть думала. Я убежден, что ты охотно помогла бы мне. Я узнаю твою чистую душу и доброе сердце. С меня и этого довольно. Да воздаст тебе Господь за твою преданность. Но все смеялись бы, услыхав, что я все еще ищу новых средств, когда так много уже испытано и болезнь так далеко зашла. Моя милая, ты поступаешь, как все дети: сначала они очень сильно хотят чего-нибудь, а затем раскаиваются. Подумай только: отец и мать не могут обойтись без тебя; я также не могу желать несчастья той, которая питает ко мне такую искреннюю любовь; слушайся же своих родителей, как они скажут, так и поступай». Так он сказал и улыбался, совершенно не подозревая, какой оборот дело может принять. Вошли родители и сказали: «Дорогой наш хозяин, вы нас любили и уважали. Было бы несправедливо с нашей стороны не воздать вам тем же. Наша дочь решила умереть за вас, и мы дали наше согласие. Вот уж третий день, как она нас просит о разрешении, и теперь добилась его. Господь да излечит вас, мы готовы ею пожертвовать ради вас!»

Убедившись, что девушка вполне серьезно задумала принять смерть для его излечения, больной заплакал от волнения; не знал, как и поступить, принять ли жертву или отказаться. Прослезились и родители, сожалея ребенка. Горевала также девушка из опасения, что он откажется от ее предложения. Наконец, бедный Генрих решил дать свое согласие и благодарил всех. Девушка была очень рада такому исходу и стала готовиться к отъезду в Салерно. Ей предоставили все, что она только хотела, отличных лошадей, роскошные одежды, каких она раньше никогда не носила, из горностая, бархата и дорогого соболя. Трудно описать душевные муки ее родителей. Расставание с любимым ребенком, которого они посылали на смерть и никогда больше не должны были увидеть, было бы ужасно, если бы Бог не облегчил их страданий и не внушил молоденькой девушке добрый дух и добровольное желание пойти на смерть.

Довольная и веселая уехала девушка со своим господином в Салерно. Единственная ее печаль была, что путь слишком был далек и она не могла скорее его излечить. Как только она прибыла на место, Генрих отправился к своему врачу показал: «Вот, я привел к тебе девушку, о какой ты говорил». Врачу это показалось совершенно невероятным. «Дитя, — обратился он к девушке, — сама ли ты избрала такое решение, или просьбы и угрозы вынудили его?» «Это решение подсказало мне мое сердце», — ответила девушка. В крайнем удивлении врач отвел ее в сторону и заклинал ее сказать правду, не вынудил ли хозяин угрозами ее обещание. «Обдумай хорошенько, — продолжал врач, — ты должна знать, что если ты не вполне добровольно идешь на смерть, тем ты и жизнь потеряешь и нам нисколько не поможешь. Я должен тебя предупредить также, как дело будет происходить: я тебя раздену, оскорбляя твою стыдливость, свяжу руки и ноги и затем — подумай только, как будет больно! — вырежу сердце из живого тела. Ну, девочка, теперь скажи, много у тебя храбрости еще осталось? Ни одному ребенку еще не было так больно, как тебе будет. Я сам прихожу в ужас при одной мысли, что мне придется это делать и видеть. Кроме того подумай, что если ты раскаешься хоть на одну секунду, то твоя жизнь и мои труды пропадут даром». Так врач старался разубедить девушку, но она твердо стояла на своем решении. «Да воздаст вам Бог, — сказала она улыбаясь, — за то, что вы ничего не скрыли от меня. Меня действительно робость берет, и в душу закрадывается сомнение, которым я хочу поделиться с вами: я начинаю опасаться, что наше предприятие не удастся из-за вашей трусости. Ваша речь в пору слабой женщине; вы трусливы, как заяц, и с такой боязнью беретесь за серьезное дело. Я женщина, но у меня больше смелости. Решайтесь скорее резать, я готова терпеть какую угодно боль. Обо всех ужасах, которыми вы меня пугаете, я знала до вас. Я не приехала бы сюда, если бы мое решение не было такое твердое и неизменное, и я не была бы убеждена, что ни каких колебаний с моей стороны не будет. Бледность исчезла с моего лица, и мне так весело, что я хоть в пляс пуститься готова. Не мешкайте же, пора показать вам ваше искусство. Приступайте к делу и не бойтесь вернуть здоровье моему господину, а мне дать вечную жизнь».

Генрих и крестьянская девушка. Иллюстрация к книге «Бедный Генрих»