Мифы и реалии Полтавской битвы

Около двух часов пополудни к Пушкаревке подъехала коляска с королем, что, естественно, подняло боевой дух шведов. Король собрал военный совет из уцелевших генералов. Было принято решение двинуться на юг, к Старым Сенжарам на берегу Ворсклы, затем спуститься вдоль реки к Новым Сенжарам и, мимо них, к местечку Белики, что составляло расстояние около сорока верст. (Во время такого похода король надеялся присоединить к себе отдельные отряды, разбросанные вдоль Ворсклы: в Новых Сенжарах – драгунский полк Мейерфельта примерно в тысячу шпаг, в Беликах – соединение в 300 драгун под командованием подполковника Тумаса Функа. Еще один отряд, во главе с Сильверъельмом и численностью в полтысячи человек, располагался двадцатью верстами ниже по течению, у Кобеляк).

Теоретически у короля имелось три варианта отступления – в Турцию, в Крым или обратно в Польшу. Последний вариант был наиболее предпочтительным в стратегическом отношении (то есть для продолжения войны), но одновременно наиболее трудным, поскольку в этом случае пришлось бы пробиваться через русские заслоны мимо враждебно настроенного малороссийского населения, а далее – мимо частных армий польских панов, неспособных противостоять регулярным шведским войскам, но всегда готовых пограбить любую отступающую армию. Самое главное, что путь в Польшу составлял 900—1400 км в зависимости от того, где короля встретят шведские войска, находившиеся в Германии. Шведская армия имела много раненых и мало лошадей. Нетрудно догадаться, что русские войска куда более мобильны и смогут не только догнать, но и окружить шведов в случае отступления их на северо-запад. Таким образом, и Турция и Крым были предпочтительнее: ни в том, ни в другом случае не нужно было бы вступать в бой, путь по этим двум направлениям оставался более или менее свободен. К тому же оба варианта сулили возможность новых альянсов. Шведское командование, скорее всего, должно было выбрать Турцию: из нее было хорошее сообщение с Польшей. Отступление в Турцию означало, что армии предстоит переправляться через Днепр. Этот путь был значительно короче любого другого (около 200 км до турецкой границы), проблемой была лишь переправа через Днепр. Под Полтавой шведы понесли огромные потери, большие, чем в любом другом сражении в истории королевства. Непосредственно в сражении участвовало 19,7 тысяч шведов, из которых погибло 6 900 человек128, то есть 35%. К этому надо добавить 2 800 пленных и неизвестное количество раненых, которым удалось покинуть поле сражения и отступить с глав* ными силами к Днепру. Согласно некоторым подсчетам, их число достигло примерно полутора тысяч человек.

По русским данным, потери регулярных войск Петра составили 1 345 человек убитыми и 3 290 ранеными, сюда, разумеется, надо прибавить и потери иррегулярных войск: казаков, калмыков и др.

Вызывает удивление, что Петр вместо того, чтобы атаковать шведский обоз и не дать уйти королю и его изрядно потрепанной, но еще боеспособной армии, немедленно приступил к празднованию Полтавской виктории.

Со стороны Будищенского леса еще доносились ружейные выстрелы, а русская пехота уже была отведена назад и выстроена в том же порядке, что и перед битвой. Начался долгий и очень торжественный парад с речами и салютацией. Петр со шляпой в руке проскакал верхом вдоль выстроенных шеренгами полков и, приветствуя воинов, благодарил их за вклад в общую победу. Генералы обнимались и целовались с царем, все были на седьмом небе от счастья и обменивались наилучшими пожеланиями.

Посередине устланного телами поля битвы и перед фронтом выстроенных полков были раскинуты походная церковь и два больших шатра с роскошным убранством. Пока в одном из шатров готовились к пиру, в походном храме отслужили благодарственный молебен. Молебен завершился троекратным салютом из ружей и пушек. Когда Петр скакал с богослужения, солдаты взяли на караул и под звуки военной музыки склонили в знак приветствия знамена.

После парада на поле битвы царь дал аудиенцию в одном из богато разукрашенных шатров, куда повалил народ с поздравлениями. Не забыли и знатных шведских пленных, которые тоже были присоединены к торжественной процессии. Их ввели в шатер между двумя рядами красующихся в парадном строю кавалеристов и гренадеров. Во время величественной и крайне замысловатой церемонии, которой руководил князь Меншиков, шведские полководцы – Реншёльд, генерал-майоры Шлиппенбах, Стакельберг и Хамильтон, а также принц Максимилиан Эмануэль, – преклонив колена, вручили свои шпаги царю.

По совершении этого обряда, когда шведские военачальники, сдав оружие, символически признали себя побежденными, царь пригласил их на пир вместе с русскими генералами. Все перешли во второй просторный шатер, сшитый из дорогих китайских и персидских тканей. Обагренная кровью земля была прикрыта коврами. Галантно целовались руки, царь сам разливал водку. Приступили к обеду, на котором провозглашались тосты за здоровье государя, за его семью, за славу его оружия и так далее.