Мифы и загадки Октября 1917 года

В ответ на гнет оккупантов в Курляндии и Литве поднималось стихийное народное сопротивление. В Вильнюсе действовала подпольная организация «Социал-демократии Польши и Литвы». Однако литовские верхи стали сотрудничать с оккупантами. В «Истории Литовской ССР» сказано: «Германской агентуре путем прямого подкупа и демагогических обещаний о восстановлении литовской государственности удалось использовать литовских буржуазных националистов прежде всего для проведения пропагандистских мероприятий, направленных против России. Одним из таких мероприятий явился состоявшийся под эгидой Германии в июне 1916 года в Лозанне конгресс порабощенных народов, в котором участвовали и прибывшие из оккупированной Литвы А. Сметона, Ю. Шаулис и правый социал-демократ С. Кайрис. Они огласили «жалобу» на Россию. «Жалоба» имела цель оправдать в глазах мира захватническую политику кайзеровской Германии. На этом конгрессе литовские буржуазные националисты, проживавшие за границей, а также в оккупированной Литве, выдвинули идею создания (под эгидой Германии) Литовского буржуазного государства». Один из участников «конгресса порабощенных народов» Ю. Шаулис заявил 3 августа 1916 года: «Всплыть на поверхность мы можем только с помощью немцев. «Пассивизм (то есть отказ от сотрудничества с оккупантами) – порок», – доказывал Сметона.

В то время как Россия теряла свои земли, превращавшиеся в колонии Германии, ее союзники по «Сердечному согласию» не спешили оказывать ей помощь. Д. Ллойд Джордж писал в своих мемуарах: «Французские генералы признавали важнейший факт, что Россия имела численное превосходство над другими, но это признание никогда не приводило к каким-либо практическим результатам, за исключением постоянного требования, чтобы Россия прислала большую армию на помощь самой Франции в защите ее собственной территории. Пушки, ружья и снаряды посылались Англией и Россией до ее окончательного краха, но посылались с неохотой; их было недостаточно, и когда они достигли находившихся в тяжелом положении армий, было слишком поздно, чтобы предотвратить окончательную катастрофу. В ответ на каждое предложение снабдить Россию снарядами французские и английские генералы заявляли в 1914, 1915 и 1916 годах, что им нечего дать и что уже посланное дано в ущерб себе».

И это несмотря на то, что русская армия приняла на себя первый удар германских войск в начале войны и этим спасла Францию от разгрома осенью 1914 года. И это несмотря на то, что с 1916 г. французскую землю защищали 45 тысяч русских солдат и офицеров. Именно русские пехотинцы отразили под Реймсом наступление немцев в 1917 году и не допустили их прорыва к Парижу. Позже французский маршал Фош заявил: «Если Франция не была стерта с карты Европы, то, в первую очередь, благодаря мужеству русских солдат». Однако эти слова благодарности не подкреплялись материально. Ллойд Джордж признавал: «Если бы французы со своей стороны выделили хотя бы скромную часть своих запасов орудий и снарядов, то русские армии, вместо того, чтобы быть простой мишенью для крупповских пушек, стали бы в свою очередь грозным фактором обороны и нападения… Пока русские армии шли на убой под удары превосходной германской артиллерии и не были в состоянии оказать какое-либо сопротивление из-за недостатка винтовок и снарядов, французы копили снаряды, как будто это было золото».

Объяснялось ли это привычной для французских буржуа жадностью? Нет, дело было в другом. Очевидно, что Франция не собиралась оказать России действенную помощь, опасаясь, как бы это не привело к военным успехам русских армий и их продвижению в Западную Европу. Ведь по секретным соглашениям между странами Антанты в случае победы Россия должна была получить приращения на западе за счет Германии и Австро-Венгрии. Между тем правящие круги Франции вступили в сделку с частью польских эмигрантов и пообещали им воссоздать польское государство в границах Речи Посполитой.

Осуждая вероломство своих французских коллег, Ллойд Джордж умалчивал о нежелании своей страны помогать России по схожим причинам. Дело в том, что секретные соглашения предусматривали установление российского контроля над Босфором и Дарданеллами. А этого ни Франция, ни Британия не желали допустить. Как отмечал английский историк А. Дж. П. Тейлор, Франция всячески противодействовала планам расширения российских позиций за счет Османской империи, а «у англичан… были свои проблемы с Россией на Ближнем и Среднем Востоке».

Нежелание пустить Россию к черноморским проливам и на Ближний Восток стало причиной военной авантюры, предпринятой английским правительством по инициативе военно-морского министра Уинстона Черчилля. Попытка завладеть Дарданеллами стоила сотни тысяч жизней подданных британского монарха, взятых в его армию главным образом из Австралии, Новой Зеландии, Индии и других владений Альбиона.