МИФЫ. Корпорация МИФ

Я покинул свое место у стены и зашел в комнату. Первый же взгляд вокруг подтвердил слова Гвидо. Джинны удалились в неизвестном направлении. Удивительно, но первой моей реакцией было чувство обиды, что они ушли не попрощавшись.

Кроме того, я почувствовал, что хочу вина, но подавил это желание и присел на край кровати.

– Ну хорошо, Гвидо, – сказал я. – Так в чем было дело?

– Вы уж извините, что я так на вас налетел, босс, – совершенно неизвиняющимся тоном начал мой телохранитель. – Вы же знаете, обычно я так себя не веду.

– А что же сейчас?

– Делал свою работу, – парировал он. – Как ваш телохранитель, я старался защитить вас от тяжких телесных повреждений, а возможно, и от гибели. Именно за это, в соответствии с должностной инструкцией, мне и платят.

– Защитить меня? От этих двоих? Да ты что, Гвидо! Они же просто спорили, да и спорили-то не со мной. Просто мелкая семейная перебранка.

– Просто спорили! – воскликнул мой телохранитель, надвигаясь на меня. – Вы что, думаете…

Внезапно он замолчал и отступил назад, тяжело дыша.

Я не знал, что и подумать. Гвидо на моей памяти никогда еще до такой степени не выходил из себя, но я совершенно не мог вообразить, в чем тут может быть дело.

– Простите, босс, – наконец сказал он уже более нормальным тоном. – Положение было очень рискованное, и я до сих пор еще немного не в себе. Но сейчас буду в порядке.

– Какое еще рискованное положение? – возмутился я. – Они же просто…

– Да знаю, знаю, – произнес он, жестом призывая меня замолчать. – Они просто спорили.

Он глубоко вздохнул и похрустел пальцами.

– Знаете, босс, я все время забываю, насколько вы в этих делах неопытны. То есть по части магии вы, может быть, всех за пояс заткнете, но вот в моей области, то есть там, где надо говорить и действовать без лишних церемоний, вы все еще сущий младенец.

Что-то во мне порывалось возразить, поскольку за эти годы я побывал-таки в кое-каких серьезных переделках, но я промолчал. Гвидо и его кузен Нунцио были в своем деле экспертами, а уж мнение экспертов я за эти годы уважать научился.

– Понимаете, босс, люди говорят, что парни вроде нас с Нунцио мало чем отличаются от полицейских… Мы играем в одну игру, только в разных командах. Не знаю, может, это и правда. Так вот, есть одна вещь, в которой я точно уверен, и тут обе наши команды совершенно согласны: самая опасная ситуация, в которую можно влипнуть… ситуация, когда тебя скорее всего могут замочить… это вовсе не перестрелка и не бандитская разборка. Это обычная ситуация скандала в семье. Да-да, не удивляйтесь. Семейная ссора… вроде той, которую вы наблюдали, когда я появился. Это смертельно опасно, босс. Особенно если это ссора между мужем и женой.

Я хотел было засмеяться, но он, похоже, говорил предельно серьезно.

– Ты не шутишь, Гвидо? – спросил я. – Что там может быть такого опасного?

– Гораздо больше, чем вы можете себе вообразить, – ответил он. – Именно этим такая ситуация и опасна. В обычной стычке можно себе представить, что происходит в данный момент и что произойдет в следующий. А вот ссора между мужем и женой – дело совершенно непредсказуемое. Никогда нельзя сказать заранее, кто на кого замахнется, когда и чем именно, потому что сами участники этого не знают.

Я начал постепенно понимать, о чем он говорит. Картина рисовалась одновременно захватывающая и пугающая.

– А почему это так, Гвидо? Почему стычки между супругами так чреваты взрывом?

Мой телохранитель нахмурился и почесал в затылке.

– Я на самом-то деле никогда особенно над этим не раздумывал, – сказал он. – Но считаю, что дело тут в мотивности.

– В мотивах? – машинально поправил я.

– И в мотивах тоже, – кивнул он. – Видите ли, босс, если взять деловые разногласия, принимающие насильственный характер – собственно, к таким делам меня обычно и привлекают, – то там побудительные мотивы вполне понятны… это может быть, например, жадность или страх. То есть либо босс А хочет что-то получить от босса Б, а тот не желает это отдавать – например, кусок доходной территории, – либо босс Б боится, что босс А попытается с ним разделаться, и решает сам его устранить. При любом подобном раскладе у участников есть ясная цель, поэтому сравнительно несложно предвидеть развитие событий и принять контрмеры. Понимаете, о чем я?

– Кажется, да, – сказал я. – А при скандале в семье?

– Вот тут дело может обернуться очень паршиво, – скривился он. – Прежде всего люди препираются, но сами не знают, о чем они спорят. На карту поставлены не деньги, а эмоции и оскорбленные чувства. Проблема в том, что определенной цели тут нет, а в результате невозможно сказать, когда схватка прекратится. Накал постоянно нарастает, обе стороны все изощреннее изводят друг друга, и обе терпят все больший ущерб, и так до тех пор, пока кто-то не получит по мозгам так больно, что не сможет думать ни о чем другом, кроме как отплатить противнику.

Он с шумом стукнул кулаком по раскрытой ладони, слегка поморщившись от боли в раненой руке.