Мифы Ктулху

В четыре часа пополудни Спеллмана вызвали во двор вместе с пятью другими санитарами, поскольку обитателей Преисподней выпустили поразмяться на свежем воздухе второй раз за день. Среди этих пяти был и Барстоу. Вел он себя беспокойной явно нервничал, однако при этом демонстративно старался держаться подальше от Спеллмана. Мартин уже давно заметил, что в присутствии Барстоу пациенты ведут себя тихо — и все же сегодня впервые в их поведении ощущался какой-то молчаливый протест, будто, фигурально выражаясь, все они имели в запасе некий «козырь». Барстоу, похоже, тоже это заметил и с интересом стал наблюдать за Ларнером, когда тот подошел к Спеллману и заговорил с ним.

— Ждать осталось совсем недолго, санитар Спеллман, — тихо произнес Ларнер после того, как они обменялись приветствиями.

— Неужели? — улыбнулся Мартин. — В самом деле, Ларнер? Знаете, я сегодня утром видел, как вы раздавали сделанные вами копии.

Выражение лица Ларнера мгновенно изменилось.

— Вы ведь никому не сказали?

— Нет, никому. Когда вы мне расскажете, что здесь затевается?

— Скоро, совсем скоро… эх, жаль, что я не знаю формулы Наах-Титха!

— Э-э-э… действительно, жаль, — согласился Спеллман, плохо понимая, к чему клонит его собеседник. Но затем ему вспомнилось, что он уже видел упоминание о так называемом барьере Наах-Титха в ларнеровских заметках на полях «Хтаат Аквадинген». — Надеюсь, это не помешает проведению эксперимента?

— Нет, но… мне действительно искренне жаль… вас.

— Меня? — нахмурился Мартин. — Вы на что намекаете, Ларнер?

— Дело не по мне, вы же понимаете, — быстро заговорил безумец. — То, что творится со мной, вместе вроде этого никого не волнует, да и другим здесь тоже ничуть не легче. В клинике им не на что надеяться. Да что там! Некоторые из них даже выиграют от перемены мест! Но вас, Спеллман, вас мне искренне жаль…

Спеллман задумался, прежде чем задать новый вопрос.

— Эта самая… формула… она действительно так важна? — Эх, почему он не может проникнуть в сознание этого человека, узнать, в каком направлении блуждают его мысли!..

Ларнер неожиданно нахмурился.

— Разве вы не читали «Хтаат Аквадинген»? — Вопрос прозвучал скорее как обвинение.

— Да-да, конечно, читал… правда, книга очень сложная, а я… — Спеллман попытался найти подходящее слово, — …я не адепт!

Ларнер кивнул, и хмурое выражение тут же исчезло с его лица.

— Верно, вы не адепт. Их должно быть семь, я же здесь один. Формула Наах-Титха, разумеется, поможет нам, но даже и в этом случае… — Ларнер заметил, что к ним приближается Барстоу. — Летриктрос Темиель, фитритте клептос! — пробормотал он и вновь повернулся к Мартину. — Я не знаю ее окончания, вы понимаете, Спеллман? И даже если бы знал… ей не отвратить такое зло…

На следующий день, когда Спеллман взглянул на обитателей Преисподней через зарешеченное окно своей комнаты, он вновь отмстил возникшее между ними единение, нечто вроде дружбы. А еще ему бросился в глаза тонкий красный рубец на лице Ларнера. Еще вчера того не было. Интересно, откуда взялась отметина?

Спеллман машинально, повинуясь минутному порыву, поискал в списке дежурств фамилию санитара, совершавшего обходы в прошлую ночь. И тотчас понял, что двигал