Мифы, легенды и предания кельтов

Известно, что народ Партолона воевал со странными существами, которых называли фоморами и о которых мы еще многое услышим в дальнейшем. Это было племя великанов, уродливых и жестоких, символизировавшее, как можно предположить, силы зла. Одного из них звали Кенхос, что значит Безногий, таким образом он, очевидно, связан родственными узами с Вритрой, злым божеством в ведической мифологии, лишенным рук и ног. Партолон сражался с этими демонами за власть над Ирландией и изгнал их за северные моря, откуда в дни последующих правителей они периодически приходили опустошать страну.

В конце концов среди народа Партолона началось поветрие, они собрались вместе на Старой Равнине (Сенмаг), чтобы удобнее было хоронить мертвецов, и все погибли там; и опустевшая Ирландия вновь стала ждать заселения.

СКАЗАНИЕ О ТУАНЕ МАК КАЙРИЛЕ

Тогда кто же рассказал эту историю? Теперь мы должны упомянуть об одной из тех любопытных повестей, в составе которых до нас дошли предания мифологического цикла. Она записана в так называемой «Книге Бурой Коровы», рукописи, относящейся примерно к 1100 г. н. э., и озаглавлена «О Туане Мак Кайриле».

Рассказывают, что однажды святой Финнен, ирландский аббат, живший в VI в., искал гостеприимства у одного человека по имени Туан Мак Кайрил, дом которого находился неподалеку от монастыря Финнена, в Мувиле, графство Донегал. Туан отказался впустить его. Тогда святой сел у порога и постился целое воскресенье, после чего суровый воин-язычник наконец отворил ему двери. Они подружились.

«Туан — прекрасный человек, — сказал святой, возвратившись к своим монахам, — вскоре он придет и развлечет вас: он расскажет старые предания».

Заметим, что искренний интерес клириков к древним мифам и легендам столь же типичен для Ирландии, как и их любовь к собственной раннехристианской литературе.

Туан действительно вскоре явился с ответным визитом и пригласил святого с учениками к себе в крепость. Они спросили, как его зовут и кто он родом, и получили удивительный ответ. «Я — воин Ульстера, — сказал он. — Зовут меня Туан, сын Кайрила. Но когда-то меня звали Туан, сын Старна, сына Серы, и мой отец, Старн, был братом Партолона».

Тогда Финнен попросил: «Поведай же нам историю Ирландии», и Туан начал. Партолон, сказал он, был первым, кто поселился в Ирландии. Во время ужасного поветрия, о котором мы уже упоминали, в живых остался только Туан, «ибо не бывает таких кровопролитий и казней, которых бы не пережил хотя бы один человек, чтобы рассказать повесть о них». Он был один и скитался от одной пустующей крепости к другой, от скалы к скале, отыскивая убежище, недоступное для волков. Так он прожил двадцать два года среди пустошей, пока окончательно не одряхлел.

«В то время Ирландией завладел Немед, сын Агномана. Он[62] был братом моего отца. Я видел его со скал и бежал от него. Я зарос волосами и не стриг ногтей, я был дряхл, наг, сед, изможден и жалок. Однажды вечером я уснул, а с утра проснулся в облике оленя. Я снова был молод и весел сердцем. И тогда я запел о приходе Немеда и его народа и о собственном моем преображении… Я стал другим, я оделся в толстую серую кожу. Победа и радость стали легки мне; а ведь еще недавно я был слаб и беззащитен».

И все время, пока на острове жил народ Немеда, Туан был королем оленей Ирландии.

Затем он рассказал, как Немед со своим народом отправился на поиски Ирландии — на тридцати двух кораблях, по тридцать человек на каждом. Полтора года они скитались по морям, и большинство их не вынесло голода и холода или погибло в кораблекрушениях. Спаслось только девятеро — сам Немед, четверо мужчин и четыре женщины. Они высадились в Ирландии, и со временем род их размножился настолько, что на острове оказалось 8060 человек. Затем все они умерли таинственным образом.

Снова старость и одряхление пришли к Туану, но его ждало новое превращение. «Я и сейчас помню, как однажды я стоял у входа в свою пещеру и понял, что тело мое приобретает иную форму. Я стал диким кабаном. И я запел песню:

«Ныне я — вепрь… Было время, когда я сидел среди тех, кто выносил решения у Партолона. Мы пели, и все восхищались напевом. Как чудесна была мелодия моего великолепного суждения! Как приятна ушам чарующих юных дев! Как величественно и прекрасно мчалась моя колесница! Голос мой был печален и сладок. Шаг мой был быстр и тяжел в битве. Лик мой был исполнен прелести. Но вот! Ныне я обратился в вепря…»

Вот что я сказал. Да, я и вправду превратился в дикого кабана. Я вновь был юн и весел. Я стал королем кабаньих стад Ирландии; и, верный своему обычаю, когда старость и немощь вновь подступили ко мне, обходя границы моих владений, я вернулся в земли Ульстера. Ибо там всегда происходило мое преображение, и потому я пришел туда ожидать новой перемены».