Мифы о 1945 годе

Но что поделаешь — Сталин был человеком неистребимого внутреннего благородства и рассчитывал, что хотя бы капля такого же благородства отыщется если не в сердцах политиканов типа Черчилля, то хотя бы в сердцах народов Европы, превде всего Советскому Союзу обязанных своим освобождением.

Каждый ведь судит о других по себе. И, как я понимаю, Сталин, жертвуя заманчивыми возможностями освобождения Европы и разгрома Рейха на собственных условиях, надеялся на благодарную память народов.

Он, как я понимаю, надеялся на то, что Европа и весь мир будут вечно помнить о вторичном примере воинского и политического благородства русских, обеспечивших в 1945 году союзникам по антигитлеровской коалиции «чудо в Арденнах» после того, как подвиг русских воинов в Первую мировую войну обеспечил тогдашним нашим союзникам по Антанте «чудо на Марне».

Увы, Европа забыла оба этих благородных союзнических акта России. Деды и отцы, освобождённые русскими и приветствовавшие русских, не смогли передать эстафету благодарности внукам и правнукам. Европейцы оказались недостойны надевд Сталина.

Вместо благодарной памяти — мелкая дрянь гнусной лжи, подлость исторического беспамятства и как итог — нынешние обвинения Европы в адрес как самого Сталина, так и Державы, им созданной и возвеличенной. Той Державы, которая освободила Европу в жестокой и кровавой борьбе с врагом.

Впрочем, отставим патетику в сторону и ещё раз обратимся к документам. Напомню, что когда на Крымской (Ялтинской) конференции Черчилль выразил благодарность Красной Армии за зимнее наступление 1945 года, Сталин заметил, что это было «выполнением товарищеского долга», и что «согласно решениям, принятым на Тегеранской конференции, Советское правительство не обязано было предпринимать зимнее наступление».

Сталин подчеркнул, что Советское правительство «считало это своим долгом, долгом союзника, хотя у него не было формальных обязательств на этот счёт», и что он, Сталин, «хочет, чтобы деятели союзных держав учли, что советские деятели не только выполняют свои обязательства, но и готовы выполнить свой моральный долг по мере возможностей».

Тактичный Сталин употребил формулу «по мере возможностей», но мы выполняли в 1945 году (как, впрочем, и в 1944-м, и в 1943-м, и в 1942-м, и 1941-м годах) свой союзнический долг чаще всего сверх всяких разумных возможностей.

На той же Крымской конференции в тот же день, 4 февраля 1945 года, за столом переговоров велись такие речи, что я, читая стенограмму от 4 февраля, не знал, смеяться или злиться.

Впрочем, пусть читатель судит сам.

Сталин, после того как высказал свои пожелания в отношении того, как союзные армии могут помочь советским войскам, спросил, какие пожелания у союзников имеются в отношении советских войск.

Для англосаксов понятие «морального долга» по отношению к чужакам (а русские для англосаксов всегда были чужаками) относится к абстрактным и не имеет реального смысла. Поэтому пожелания Сталина так и остались в основном пожеланиями. Что же до пожеланий Сталину, то Сталин сообщил Рузвельту и Черчиллю, что заместитель верховного командующего союзными экспедиционными силами на Европейском театре военных действий главный маршал авиации Теддер «высказал пожелание о том, чтобы советские войска не прекращали наступление до конца марта».

Сообщив об этом, советский Верховный Главнокомандующий сказал: «Мы будем продолжать своё наступление, если позволит погода и если дороги будут проходимыми».

Мы и продолжали своё наступление — как Сталин и обещал. Но ведь 1945 год — это не 1941 год. Все виды и рода войск Красной Армии были в 1945 году насыщены эффективной военной техникой, и непрекращающееся наступление в условиях непогоды и распутицы снижало эффективность действий авиации, бронетанковых сил, тяжёлых артиллерийских частей, да и мотопехоты.

А мы всё же наступали — в силу, в том числе, и морального союзнического долга.

Рузвельт разглагольствовал о том, что понимает, мол, что «каждый союзник морально обязан продвигаться с возможно большей скоростью», а Черчилль безмятежно заявлял, что причиной того, что союзники в Тегеране не заключили с Советским Союзом соглашения о будущих операциях, была «ихуверенность в Советском Союзе и его военных».

То есть англосаксы «тянули резину» с открытием Второго фронта до июня 1944 года, потому что были уверены в том, что могут спокойно готовиться к «освобождению» Европы за валом из трупов русских, единолично сдерживающих «тевтонов» в изнурительных битвах.

Вольно же после этого всякой «демократической» шушере рассказывать о том, что мы, мол, просто завалили немцев своими трупами!..

Да, наши потери были велики. Но были бы они такими огромными, если бы Рузвельт не на словах, а на деле, и не в 1945-м, а в 1942 или, хотя бы, в 1943-м году сознавал, что каждый союзник морально обязан продвигаться к Победе с возможно большей скоростью?