Мифы о Беларуси

После публикации цитированной выше статьи мы несколько недель спорили с Алексеем Лобиным через Интернет. По окончании полемики у меня осталось впечатление, что я смог убедить московского историка в том, что его позиция предвзятая, вызвана «ущемленными имперскими чувствами», то есть необъективна и чересчур эмоциональна — особенно в тех ярлыках, которые он навешивает на историков Беларуси.

В какой-то момент полемики, находясь в плену эмоций, Лобин сказал мне, что беларусы сами виноваты за ужасы 1654–1667 годов тем, что «захватили Москву в 1612 году», и что он оценивает историю с точки зрения интересов своего московского отечества, а не с точки зрения «интересов националистов» новорожденных государств СНГ. Я ему возразил, что предвзятость очевидна у любого историка, но не настолько же, чтобы она затмевала собой вообще все факты: ведь в своей статье он буквально утверждал, что московские оккупанты вообще не причастны к массовой гибели нашего населения в этой войне. Что и является фальсификацией истории.

Не берусь судить, насколько наша полемика повлияла на взгляды этого московского историка, но спустя какое-то время он выступил с разоблачением уже российских великодержавных авторов книг на тему истории.

В том числе подверг уничтожительной критике книги Владимира Мединского (ныне министра культуры РФ) «Мифы о России» и его докторскую диссертацию об этих «мифах», которую он назвал «наукообразным суррогатом на уровне курсовой студента 1 или 2 курса», в основе которой «лежит не современная методика, отличающаяся новизной, а полное незнание».

Означает ли это, что Алексей Лобин перешел в «лагерь» тех, кого еще недавно обвинял в «лае» на Великую Россию? Конечно, нет. Просто он увидел, что главными фальсификаторами истории являются идеологи от российской власти. Честность историка, смею надеяться, все-таки взяла верх…

В целом же ситуация одновременно и парадоксальная, и крайне типичная: честных историков обвиняют в «фальсификациях» именно те, кто сами искажают историю в угоду политической и идеологической конъюктуре.

ГЛАВНЫЙ ФАЛЬСИФИКАТОР — ВЛАСТЬ

В последние годы в РФ все чаще раздаются призывы противостоять «фальсификации истории в ущерб интересам России», однако главным фальсификатором российской истории всегда являлась сама власть.

Проследим это на примере одной типичной полемики в РФ, которая началась с того, что в апреле 2011 г. профессор истории и депутат-единоросс Владимир Мединский обогатил политологию новым термином: «самодержавное народовластие».

На пленарном заседании Мединский привлек внимание коллег к 105-й годовщине первого заседания Государственной думы. Напомнив о средневековых земских соборах, которым случалось и царя выбирать, депутат высказал мнение, что Россия не так уж чужда демократии, как порой думают. Он заявил:

«Именно самодержавное народовластие, или, если перевести это с русского языка на иностранный, суверенная демократия, есть самая исторически свойственная вещь для России».

Политолог Дмитрий Орешкин согласился, что ничего нового Владимир Мединский не придумал. Упомянутая им модель известна давно и называется «делегативной демократией». С данной точки зрения, демократия — это всенародное избрание царя. Поставили во главе государства человека, кажущегося большинству подходящим, и разошлись по домам. Пусть он делает, что находит нужным, и пусть никто не смеет ему мешать. При делегативной демократии нет места разделению властей, системе сдержек и противовесов, местному самоуправлению, а оппозиция рассматривается как вредные раскольники.

Для Запада демократия — не только и не столько принятие решений большинством, сколько учет мнения и интересов меньшинства, постоянная, а не раз в четыре года, подконтрольность государства гражданскому обществу, конституционное ограничение и регулярная сменяемость высшей власти. Однако, считает Орешкин, российская демократия отличается от западной не внешне, а по сути. Впрочем, почему непременно российская? Подобные порядки существовали, к примеру, у воинственных степных кочевников и экипажей пиратских кораблей. Выборный хан или капитан получал всю полноту власти, вплоть до права убить любого, кто станет ему перечить. Если же у большинства складывалось убеждение, что предводитель плох, то убивали или изгоняли его самого, но лишь затем, чтобы тут же поставить над собой другого такого же. Орешкин говорит: