Мифы о Древней Руси

Название Рязань без тени сомнений увязывают с мордовским племенем эрзя. Однако происходит это опять-таки от плохого знания этнической географии. Эрзя расселяется на значительном удалении от земель, где стоит Рязань, на северо-восток. От собственно Рязани эрзянские земли были отделены родственным, но вряд ли дружественным племенем мокша, а так же муромой и мещерой.

Рязань, или, используя старинное написание слова, Резань, имеет, как и Суздаль, вполне очевидную русскую этимологию – от некалендарного имени или прозвища Резан (см. «Словарь древнерусских личных собственных имён» Н.М. Тупикова), так же, как, скажем, белорусская Любань происходит от некалендарного же имени Любан.

Подводя итоги, можно сказать – ни один из распространенных примеров «финских» топонимов не выдерживает даже малейшей критики. Они или имеют явные аналоги в краях, где финны никогда не появлялись, зато были славяне, либо без особых затруднений читаются по-русски. Очень жаль, что отечественные авторы идут по пути наименьшего сопротивления, продолжая тиражировать байки о «конопляной реке» или «эрзяни».

3. О мнимой «керемети» Велеса

Город Ярославль недавно отметил свой 1000-летний юбилей. В связи с чем хочется прояснить один момент из его предыстории.

Наверно, многие знают, благодаря «Сказанию о построении града Ярославля», что перед основанием города на его месте находилось поселение язычников, почитавших «скотного бога Волоса». Но в описании культа этого славянского (а исходно балтославянского) Божества мелькает в «Сказании» нежданное словцо.

«Этому злокозненному идолу и кереметъ была сотворена и волхв (жрец) придан»[120].

Кереметь – слово нерусское, неславянское. Оно принадлежит языческой обрядности марийцев, мордвы, южных удмуртов, чувашей и татар[121], обозначает или священную рощу, или почитаемого в ней «злого» бога. Откуда взялась кереметь в культе Бога Руси, которым клялись Олег Вещий и Святослав Храбрый, договариваясь с ромеями, которому киевляне приносили жертвы на Подоле, внуком которого называл Бояна автор «Слова о полку Игореве», к которому – «за море, к Велесу!» – посылали неприятных людей чехи?

Разумеется, такой подарок судьбы не могли упустить наши замечательные финнобесы. Из этого слова они заключают, что «на самом деле» на месте будущего города поклонялись своему божеству… ну конечно же, «меря», пресловутые «финские аборигены края». Совсем уж отпетые потащили на свет из дряхлого сундука столетней давности лежалые, битые молью, пропитавшиеся пылью и нафталином фантазии аничковых о «финском»-де происхождении самого Волоса.

Однако ни в одном источнике по русскому язычеству, кроме «Сказания», святилище Волоса «кереметью» не называется, и не встречается само это слово.

Более того, крайне маловероятно, чтоб во времена Ярослава это название было кому-либо на Руси, будь то славяне, финны или кто угодно иной, известно.

Еще раз обратим внимание на перечень народов, употребляющих слово «кереметь». Кроме финских племен, там упоминаются и два тюркских народа – чуваши и татары. С другой стороны, термин «кереметь» известен отнюдь не всем финским народностям. Не только эстонцы, коми или, скажем, вепсы, но и северные удмурты уже понятия не имеют ни о каких кереметях, а свои священные рощи называют «вőсяськон чачча»[122].

Слово «кереметь» не славянского, но и не финского происхождения, оно заимствовано из арабского языка («карамат» – чудо) через тюркские. В тюркские языки это слово не могло попасть ранее середины X века, когда Волжская Булгария приняла ислам. Дабы чужеродное слово утвердилось в языке волжских тюрок, и перешло от них на языческие святилища финнов-соседей, должен был пройти немалый срок. Уж во всяком случае больший, чем полвека, миновавшие от принятия ислама булгарами до основания Ярославля[123]. И произошло это только у тех финских племен, что непосредственно подчинялись Булгару (а впоследствии – Золотой Орде), как мы видим на примере удмуртов.

Ни хронологически, ни географически никакие «финские аборигены» будущего Ярославля слова «кереметь» употреблять не могли. Слишком рано, слишком далеко от Булгара и Казани. Откуда же оно там взялось?

Не надо забывать, что «Сказание о построении града Ярославля» не памятник древнерусской литературы, а довольно позднее, записанное (?) епископом Самуилом (Миславским) в 1781 году. В XVIII–XIX веках РПЦ активнейшим образом занималась обращением поволжских народностей в христианство. Термины их «идолопоклонства», соответственно, оказываются на слуху, особенно в церковной среде. Тогда слово «кереметь» и входит в русский литературный язык (вопрос, когда оно вообще приобрело значение языческого святилища, сейчас оставим в стороно, хотя есть серьезные основания подозревать, что произошло сие много позже основания Ярославля). Очевидно, именно поэтому в рассказе о древних временах употребил это слово или сам епископ Самуил, или его информатор.