Мифы о прошлом в современной медиасреде. Практики конструирования, механизмы воздействия, перспективы использования

В настоящее время в медиасреде получили распространение мифотворческие процессы, в которых социальному мифу отводится роль инструмента воздействия на общественное сознание. При этом тиражируемые в медиапространстве социальные мифы способны оказывать как конструктивное, так и деструктивное влияние на общественно — политические процессы, на жизнь каждого человека. Исследование механизмов трансляции социального мифа в медиасреде даст возможность увидеть современное измерение социальной мифологии, мифологического сознания, мифотворческой и мифологизационной деятельности. Дело в том, что зачастую в настоящее время трансляция социального мифа происходит в парадигме «мы — они», в которой улавливаются отголоски известного архаического противопоставления сфер на «сакральную» и «профанную», где сегодня в качестве сакрального, священного выступает «мы» как некий кластер, инспирирующий консолидацию, интеграцию, идентификацию и даже патриотизм, а «они» — это нечто неосвоенное, неупорядоченное и почти враждебное. Это обстоятельство позволяет нам вновь — уже с учетом развития пространства масс-медиа — обратить внимание на такие дихотомии как «мы — они», «свой — чужой», «герой — злодей».

Для того, чтобы понять современное пространство масс-медиа, необходимо, на наш взгляд, проследить его генезис. Это было осуществлено С. В. Тихоновой, выделившей несколько этапов развития коммуникационного пространства, где критериями деления выступали средства коммуникации. «В развитии коммуникационного пространства могут быть выделены четыре этапа, сопряженные с появлением новых средств коммуникации: этап устной коммуникации, этап письменной коммуникации, этап массовой коммуникации и современная коммуникационная революция. <…> Мифология выступает формой социальной коммуникации, структурирующей все уровни коммуникационных взаимодействий. Появление письменности приводит к процессам текстуализации мифа, становящимися механизмами контроля мифотворческих практик, а также к появлению светской, несакральной мифологии, создателями которой оказываются индивидуализированные субъекты. Массовая коммуникация делает мифотворчество дистантным, анонимным, страндартизированным, дискретным, вписывает его в технологические и рациональные процессы производства, основанного на разделении труда и подчиняет функции обслуживания потребления. <…> Современная коммуникационная революция является сетевой, детерминируется изменением роли цифровых технологий в коммуникационном процессе…»[69].

По нашему мнению, социальный миф и коммуникационный формат обнаруживают тесную взаимосвязь уже с первого этапа — с устной коммуникации. Стоит вспомнить, хотя бы, Платона и Аристотеля, которые полагали, что мифы можно использовать с пользой для общества как средство управления народом. Далее — на этапе письменной коммуникации — взаимосвязь коммуникационного пространства и социального мифа наглядно демонстрирует распространенность памфлетов в Новое время. По яркости, доходчивости и степени воздействия памфлет фактически оказывается самым настоящим письменно оформленным социальным мифом новоевропейской эпохи. Так, в работе Б. Бейлина «Идеологические истоки Американской революции» этому обстоятельству уделяется особое внимание, когда он отмечает, что именно в виде памфлетов «… увидели свет многие важнейшие политические сочинения Американской революции. В глазах этого поколения, как и многих других, начиная с начала XVI века, памфлет как средство сообщения обладал определенным достоинством: он освобождал от многих ограничений, накладывавшихся иными печатными формами»[70]. Отмечая вариативность размера памфлета, автор заключает, что его объем соответствовал потребностям сочинителей: «Он позволял развить аргументацию: рассмотреть посылки, объяснить логику и обосновать выводы; он без труда вмещал столь свойственные XVIII столетию литературные ухищрения; он давал достаточно места для неспешных проповедей с их риторическим инструментарием, государственных документов, газетных выписок и эпистолярных подборок. <…> Вместе с тем памфлеты такого объема редко были абстрактны. Даже самые серьезные и широковещательные сочинения имели конкретные, постоянно менявшиеся цели, связанные с вновь возникшими трудностями, неожиданными спорами или стремительно возвышавшимися политическими фигурами. Благодаря этому лучшие памфлеты отличались редким сочетанием основательности и сиюминутности, напора и аргументированности, тщательности и случайности»[71]. Интересно заметить, что лучшие социальные мифы также отличаются таким редким сочетанием: органичным сочетанием архаического и конъюнктурного (инструментального) уровней.