Мифы о России и дух нации

Любители легкого чтива не могли не заметить, что детективы отечественных авторов на две трети вытеснили с прилавков переводные книги этого жанра. Едва ли замоскворецкие сименоны и чейзы так быстро превзошли своих западных учителей, дело в другом: нашим людям сегодня гораздо интереснее погружаться в родные реалии — пусть даже искусственные, как во всяком детективе. В условиях совковой полу-жизни читателя возбуждали барбадосы, гибралтары и занзибары, теперь он хочет, чтобы действие закручивалось на даче в Комарово и на таджико-афганской границе.

Понятие «страна дураков», выпорхнувшее на пике массовой перестроечной растерянности и многими тогда подхваченное, в массах отброшено и забыто. Все большее число людей начинает раздражать то, что они слышат и читают — не тематика, не суровая правда (если это правда), а тон и отношение. Им надоело слушать гадости о России, невмоготу быть свидетелями того, как об их страну походя вытирают ноги.

Демократические СМИ не вправе упустить поистине исторический шанс. Или грош им цена, или они должны использовать перелом кривой самооценки нашего народа, феномен обращения его интереса к себе самому, и пойти этим настроениям навстречу, вместо того чтобы без единого шанса на победу с ними бороться.

Явление, сумевшее возникнуть наперекор СМИ — не эфемер и не мотылек. Новое настроение общества сегодня пока еще в сфере чувств, а не политики, и ни в коем случае нельзя допустить, чтобы его выразителями прослыли коммунисты, враги свободы. На политический уровень его должны вывести — и поспешить с этим! — правые: либералы, демократы, рыночники. То есть патриоты.

Ведь истинные патриоты — это те, чья деятельность (осознают они это сами или нет) помогает России продолжить путь, с которого она была насильственно сброшена в 1917-м. И наоборот, несмотря на все свои лозунги, не имеют ничего общего с патриотизмом ряженые и безумцы, вновь тянущие страну в историческое болото. Как бы хотелось, чтобы свободная печать и свободный эфир России не мешали первым, подыгрывая вторым. Как бы хотелось увидеть приметы того, что российскую демократию заботит сила духа нации.

Глава IV. Поправки к образу России

Нам навязывают психологию обиженных

В конце июня 1999 сперва в Москве, а затем в Сочи прошел первый всемирный Конгресс русской прессы. Его открытие сопровождалось довольно внушительной выставкой этой самой прессы. Так как на ней повсюду лежали бесплатные образцы, почти каждый посетитель выходил, сгибаясь под их тяжестью. Автор этих строк не стал исключением — когда еще представится возможность погрузиться в газеты и журналы, выходящие по-русски в странах бывшего СССР, не говоря уже о пространствах от Сеула до Мельбурна и от Хельсинки до Буэнос-Айреса!

СМИ на русском языке вне российских пределов — отдельная тема, и я не собираюсь здесь в нее углубляться. В унесенных же с выставки и полученных на конгрессе в подарок газетах и журналах мне любопытнее всего было то, каким они рисуют образ России. Но увы, за редкими (приятными) исключениями, этот образ оправдал мои опасения. Он оказался, как бы сказать помягче, вводящим в заблуждение.

Складывается он понятно из чего — из телевизионного супового набора (нищета-олигархи-кризис-мафия) да из пересказов наиболее паникерских и похоронных материалов российской прессы.

Правда — и это частично оправдывает коллег — их образ России мало отличается от мифа, более или менее устоявшегося во внешнем мире. Знакомый рассказывал, как недавно его спросили в Лондоне: «Большой у вас был голод этой зимой?» — «Видите ли…», начал было он, собираясь объяснить, что о голоде он слышит впервые. «Понятно, — перебил собеседник, — был обычный голод!» 52 В России, по мнению западных масс-медиа, перманентный Хаос, Коррупция, No Reforms (что бы это ни означало) и ничего больше, а населяют ее недораскаявшиеся коммунисты с ужасными имперскими замашками. Они угрожают своим мирным свободолюбивым соседям и выпивают в среднем пять литров водки в неделю — недавно прочел такое в «Johnson's Russia List». Но легковерие, которое можно извинить западной публике, непростительно для своих, пусть и бывших.