Мифы о России и дух нации

Выше я упоминал казачьи войска, которые уже сами по себе разрушают картину единообразия. Но ведь помимо казачьих войск из великороссов и малороссов, было Ставропольское калмыцкое войско (с 1739 года), Башкиро-Мещерякское войско (с 1798 года), калмыцкие Астраханские полки (с 1811 года). Ногайские полки (с 1811 года). Туркменский конный дивизион (с 1885 года) — и все они являлись казаками, причем это был абсолютно общеизвестный факт, входивший в круг элементарных представлений российских подданных о своем отечестве.

Татары, мордва, чуваши, удмурты, поляки, русские немцы (как один из российских народов), молдаване, армяне, грузины, карелы, латыши, эстонцы, евреи — собственно, почти все народы тогдашней России — сыграли активную роль в заселении окраин империи. Значит, и эти люди не отделяли себя от империи, а империя не отделяла себя от них. Интересно, что в начале века в число самых активных строителей империи входили поляки — и отнюдь не одни лишь потомки ссыльных. Это особенно симптоматично в связи с тем, что собственно Царство Польское (у нас только что об этом шла речь) оставалось не поддававшейся интеграции частью империи.

Трудно реконструировать то, как обычный человек воспринимал «пафос империи», но это чувство, совершенно неведомое жителям малых стран, бесспорно составляло часть его самоощущения. Он твердо знал: его страна безмерно велика и могущественна, «привольна» и «раздольна», в ней великое множество народов и языков. Все прочие страны мира меньше России, что вызывает их зависть, однако врагам никогда ее не одолеть. Русские народные песни полны ощущения простора: «Степь да степь кругом, путь далек лежит…», «Вниз по матушке, по Волге, по широкому раздолью…», «По бескрайнему полю моему…»:

«Вижу чудное приволье, вижу нивы и поля —
Это русское раздолье, это русская земля
<…>
Вижу горы и долины, вижу реки и моря —
Это русские картины, это родина моя».

Шестая важная подробность. Жители России ясно осознавали (и это не могло не влиять на их отношение к собственной родине), что живут в стране, куда люди всегда переселялись извне и, видимо, будут переселяться впредь. Я уже писал об этом в данной работе 70, приводя цифры переселенцев (в общей сложности 4,2 млн чел. за 87 лет между 1828 и 1915 гг., в т. ч. 1,5 млн чел. из Германии и 0,8 млн из Австро-Венгрии). К этому можно добавить следующее. Как во всякую желанную страну, в Россию направлялась большая неучтенная иммиграция. Скажем, многие думают, будто наши «понтийские» греки — потомки чуть ли не участников плавания Язона за Золотым руном. На деле же, в основном (исключая греков, живших в Крыму еще во времена Крымского ханства), это люди, переселявшиеся в русские владения в течение XIX века, вплоть до первой мировой войны из турецкой Анатолии и из собственно Греции. Причем переселявшиеся, в большинстве, мимо пограничного учета и контроля, у них были свои пути.

Были очень большие скрытые переселения персов, китайцев и корейцев. То есть, вместо 4,2 млн. человек, речь вполне может идти, скажем, о 5, а скорее даже о 6 миллионах иммигрантов.

Конечно, не надо упрощать, имела место и мощная эмиграция. В сумме за те же 87 лет из России выехало 4,5 млн. человек. Если не брать неучтенный въезд в Россию, выходит, что выехало даже больше, чем въехало (если брать, то меньше). Но интересно, что половину, уехавших составили поляки и евреи Царства Польского — той самой, так и не интегрированной части империи, которую часто даже не включают в российскую статистику. Тем важнее понять, кто составил вторую половину. Оказывается, евреи и поляки впереди и в ней 71. За ними следует группа, о которой часто забывают — это семьсот тысяч горцев Кавказа, крымских татар и ногайцев 72, не от хорошей жизни выехавших в прошлом веке в Турцию, к единоверцам. Другими словами, уезжали те, кого Россия обидела, те, кто ощущали себя, справедливо или нет, поставленными в положение людей второго сорта.

Желанная или постылая?

Почему я задерживаюсь на этом вопросе? Говоря о самоощущении подданного Российской империи 1914 года, очень важно уяснить, воспринимал ли он свою страну как желанную или, наоборот, как постылую. Он постоянно видел иммигрантов — от персов-«тартальщиков» на нефтепромыслах до держателей модных магазинов на Кузнецком Мосту. В данном контексте можно оставить за скобками вопрос о его отношении как к уезжающим из России, так и ко вселяющимся в нее.