Мифы о России. От Грозного до Путина. Мы глазами иностранцев

Пролетая над Благовещенском, любой француз будет чувствовать себя на краю света, но нужно еще два часа полета, чтобы достичь Владивостока. В этот момент я думал о своей русской подруге, которая живет в маленьком городке на границе с Китаем. Ольга для меня — типичный представитель сегодняшней России: ей тридцать пять, она преподает французский язык там, на Амуре. Мы познакомились, когда она приезжала в Москву; она читала мой блог и ответила на многие мои вопросы о России. Ольга уже встречалась с французами, но у нее также было много вопросов к французскому блогеру, который решил жить в России. Зато она была первой русской, «живущей так далеко от Москвы», с которой я имел возможность пообщаться. Сидя в одном из московских кафе, я засыпал Ольгу вопросами о Дальнем Востоке, а также о ее городе. Она сразу же нарисовала картину, весьма далекую от той, что мы видим во французской прессе, пишущей о России. Да, Ольга время от времени ездит в Китай на другой берег реки, и да, в Благовещенске есть китайцы, но их не запредельно много. Ольга сказала мне, что французский телеканал приезжал в Благовещенск и журналисты казались разочарованными, не увидев везде одних только китайцев. Ольга как молодая мама и жена собрала в себе все те качества, которые делают ее в моих глазах типичной современной русской женщиной. Высокообразованная, она умеет видеть и понимать вещи, что напомнило мне моих друзей из Петрозаводска и Краснодара. У меня сложилось впечатление, что русские — не москвичи, а провинциалы в хорошем смысле этого слова, — близки по духу, даже если они живут на огромных расстояниях друг от друга и в очень разных условиях.

Немосквичи живут в другом ритме — медленном и спокойном, я чувствую в них что-то такое… более традиционное. В Ольге есть естественная мягкость, характерная для Дальнего Востока, где люди «хорошие» и далеки от московского духа. Ольга говорит, что люди в Благовещенске в основном лучше образованы, чем в столице, и что они не кричат и не грубят. И действительно, образованные провинциалки составляют именно такое впечатление. Их элегантности могут позавидовать столичные девушки. Мне показалось, что женщины из провинции мыслят более свободно и в то же время более уважительны к ценностям. Конечно, они более консервативны, а значит, менее либеральны и гораздо меньше очарованы Западом. Я находил это, например, в своей коллеге Даше. Если у нее было мнение, она высказывала его откровенно, без ограничений, независимо от того, что могли подумать другие люди. Мне кажется, что у Ольги из Благовещенска и Даши из Сибири практически отсутствует политкорректность.

Пообщавшись с ними, я понял еще кое-что важное: обе эти девушки — абсолютно европейские, несмотря на то, что они из азиатской части России. Под европейским я имею в виду культурный и религиозный аспект. Если Москва часто описывается русскими и иностранцами как европейский город, москвичи для меня прежде всего прозападные люди. Красавица Ольга из Благовещенска, как и Даша из Новосибирска, показалась мне намного более европейским, а не западным человеком и оказалась ближе ко мне культурно и эмоционально. Так же, а может, и гораздо ближе, как и люди, с которыми я подружился в городе Нови-Сад на севере Сербии в 1999 году; или как мои друзья болгары и румыны из университета Бордо начала двухтысячных. Именно в это время, когда наши политики во Франции говорили о расширении Европы, я обнаружил, гуляя по русской набережной Тихого океана, что они ошибаются. И что Европа заканчивается не Дунаем, а скорее Амуром.

Да, я увидел европейское лицо России во время своих поездок — например в Пермь. Столица Северного Урала — стремительно перестраивающийся город. Иностранные гости будут удивлены, увидев большое количество европейских референсов в названиях бутиков, магазинов или в других местах. Пермь также претендует на статус культурной столицы Европы, доказав, что, находясь в 1500 км к востоку от Москвы, располагается в самом сердце Европы. В Перми люди ездят в отпуск на Кипр или в Италию, и четыре школы города предлагают курсы французского языка. Пермь — это европейский город? Конечно. Хотя Петр Великий и «прорубил окно в Европу», но я не могу понять, почему он приказал своему географу Татищеву зафиксировать восточные границы Европы на Урале. На мой взгляд, Урал ни в коей мере не может быть никакой границей, разве что символической или семантической — как в речах генерала де Голля.

Один из французских писателей, который пересек Россию с Запада на Восток в 2010 году, во время франко-русского перекрестного года, сказал, что он не мог поверить своим глазам, когда его взгляду открывались все новые и новые города, лежащие все дальше и дальше на востоке. «Это Европа!» — кричал он как сумасшедший на каждой остановке транссибирского поезда. Он видел культурный Новосибирск, казачий Красноярск, декабристский Иркутск, Улан-Удэ в Бурятии, буддийский и шаманский, и тихоокеанский Владивосток. Для Доминика поездка по Сибири стала личной революцией.