Мифы об эволюции человека

Таков, например, упомянутый тотавельский человек, найденный во французской пещере Араго. Он описан как подвид Homo erectus tautavelensis; первооткрыватели отмечали сходство тотавельцев как с питекантропами Явы, так и с гейдельбергским человеком, и классифицировали людей из Араго как «пренеандертальцев». Логично: ведь самого гейдельбергского человека можно рассматривать как прогрессивного эректуса, можно как раннего неандертальца, а можно – как переходную форму между эректусами и неандертальцами. Диалектика эволюции, друзья!

Для далекого от биологии человека «вид» – это картинка из учебника, раз и навсегда заданный набор признаков. Собака – это собака, кошка – это кошка, а обезьяна – это обезьяна. Но не бывает абстрактного пса; собака – это и огромный ньюфаундленд, и крошечная чихуахуа, и коротконогая такса, и стремительный грейхаунд.

Кстати, о нашей с вами изменчивости. Есть вещи, которые бросаются в глаза: цвет волос и глаз, рост, телосложение и т. д. Но о некоторых особенностях нашего организма мы можем узнать, только если сделаем рентген.

Например, известно ли вам, сколько у вас позвонков?

Грудных позвонков у человека обычно 12, но бывает 13 или 11. На вашу жизнь это никак не влияет.

Поясничных позвонков в норме пять, но иногда – четыре или шесть.

В крестце – пять позвонков, но запросто может быть шесть.

А наш копчик состоит из четырех рудиментарных позвонков, но в нем может оказаться пять, шесть или даже два позвонка.

Я не упомянул шейные позвонки. Их практически всегда семь, зато на них изредка – примерно у каждого 200‑го человека – встречаются дополнительные шейные ребра, которых мы в норме лишены.

Изменчивость, как вы знаете, – материал для эволюции: преимущество получают те представители вида, которые лучше охотятся, быстрее убегают от хищников, активней размножаются, эффективней противостоят болезням и паразитам и т. д. Их выживает больше, их черты распространяются среди потомков – и вид постепенно меняется.

Если столь высока изменчивость существ, живущих в одно и то же время, то насколько разными должны быть особи, разделенные тысячелетиями? Становится понятно, что вид – это условность, договоренность ученых, дань удобству. Как мы увидели, очерчивание границ вида зависит и от количества находок, и от взглядов конкретного систематика. Аналогично мы делим людей на возрастные категории: младенец – ребенок – подросток – юноша и т. д., но возьметесь ли вы назвать конкретную дату перехода из одной категории в другую? (Скажем, 31 декабря я лег спать пухлым румяным ребеночком, а 1 января проснулся угловатым неуклюжим подростком…)

Резюме

Виды людей не оставались застывшими в веках. Природа работала легкими, незаметными штрихами, от поколения к поколению шлифуя свою «заготовку». Вы полагаете, что в семье Homo erectus в один прекрасный день родился маленький неандертальчик? Нет! Дети похожи на своих родителей. Однако спустя сотни тысяч лет, встретив далекого потомка эректуса, любой сказал бы: ну какой же это питекантроп? Это же типичный неандерталец!

Мифы об ученых

Так называемые литературные и научные круги в Англии позволяют в настоящее время протоплазме, происхождению видов и т. п. со священным трепетом убедить себя, что не бог создал вселенную. Я знал три поколения Дарвинов – деда, отца и сына, – все атеисты! Брат современного знаменитого натуралиста… рассказал мне, что в имуществе своего деда [т. е. Эразма Дарвина] он обнаружил печать с выгравированной на ней надписью: «Omnia ex conchis» [т. е. «Все – из раковин»]. Несколько месяцев назад я видел натуралиста; я сказал ему, что читал его «Происхождение видов» и другие сочинения и что он никоим образом не убедил меня в том, будто люди произошли от обезьян, но гораздо более преуспел убедить меня, что он и его так называемые научные собратья весьма близко привели современное поколение англичан к обезьянам. Прекрасный человек этот Дарвин и с добрыми намерениями, но с очень слабым интеллектом.

Томас Карлейль{39}