Мифы Первой мировой

Отставание в воздушной технике все сильнее сказывалось на ходе боевых дей­ствий. Уже в 1914 г. Военным министерством отмечалось, что «для наших легких аэропланов непосильно производство глубоких разведок», поэтому заказывались бо­лее грузоподъемные «Вуазены», моторы для которых должны были поступать из Фран­ции (хотя случаи удачной разведки отмечались). Тогда как немцы успешно и опера­тивно отслеживали передвижения русских войск (а также отступление бельгийцев к Антверпену и охват армии Клука на Марне), бомбой с аэроплана был уничтожен авто­мобиль генерала Самсонова, были случаи восстановления связи с «потерявшимися» частями. Весной 1915 г, «походные движения совершались не иначе как под покровом ночной темноты, так как воздушная разведка немцев с каждым днем все усиливалась. Не было, кажется, минуты, чтобы над нашим расположением не крутился хотя бы один немецкий аэроплан». Воздушная разведка немцев первой установила отход войск Кар­патского фронта в Горлицком прорыве, в середине июля был отмечен случай сброса бомб на место, ще за несколько часов до того располагался штаб главнокомандующего. В Рижском авиаотряде из 29 разведок за 15 дней августа 1915 г. из‑за плохой работы авиамоторов и тяжелых погодных условий было выполнено только 2.

Как писал военный летчик Бардовский, «особенно резко это господство проявилось летом 1916 года на Луцком направлении, после Брусиловского наступления, где по­давляющее господство противника в воздухе было уже около двух месяцев на огром­ном участке фронта с центром в городе Луцке, когда противник закрыл почти полно­стью доступ к себе, тогда как он сам раздвинул свои полеты до линии Сарны—Ровно—Кременец. В это время только в одном Ковеле у противника было около 75 самолетов — в начале августа 1916 года, — согласно нашей воздушной фотографии… Было вы­брано по одному из лучших отрядов с каждого из трех фронтов — от Балтийского моря до румынской границы… Вооружение этих отрядов состояло из двухместных самолетов, «Моран–Сольнье» по преимуществу, частью — «Спад» с наблюдателем впереди мотора, и был даже один «Депердюссен» (какая старина!). Был единственный «Ньюпор» у ротмистра Казакова, каковой самолет и мог только относительно почи­таться истребителем при нашей технической бедности». И это для лучших летчиков.

В самый интенсивный период полетов, август 1916 г., на фронт протяженностью более 1000 км приходилось лишь 68 полетов в день общей продолжительностью в 111 часов. Как отмечал Головин, которого трудно обвинить в симпатиях к большевикам, в 1916 г. «на Русском фронте штабы армий вынуждены ограничиваться получением от авиационных единиц от трех до шести фотографических оттисков (в штаб армии, где и печаталась общая карта 100 саженного масштаба, и в штабы ближайших корпусов и дивизий); во Франции же приданные авиационным единицам и штабам корпусов фото­графические отделения имеют возможность в самый краткий срок выпустить 5000 фотографических оттисков; благодаря этому даже самые мелкие войсковые части (до рот включительно) сейчас же после произведенной разведки получали фотографию впереди лежащего участка неприятельской позиции». Для сравнения, в октябре 1918 англичанами будет отпечатано уже 650 000 аэроснимков.