Мифы Великой Отечественной — 1-2

Итак, можно подвести краткие результаты «атаки века»: утоплен крупный пассажирский лайнер, не имевший сам по себе ни боевого значения, ни военных грузов. На его борту погибло: из 918 матросов и офицеров 2-й учебной дивизии подводных сил 406 человек (44 %), из 173 членов экипажа — 90(52 %), из 373 женщин-военнослужащих — 250 (67 %), из почти 5150 беженцев и раненых — 4600 (89 %). В последнюю цифру вошло почти 3000 детей. Естественно, что Маринеско не мог знать истинной цены своей победы, но те, кто исследовал обстоятельства победы (если они занимались этим всерьез), вслед за ним не могли всего этого не знать. Можно ли назвать достигнутый результат «подвигом» с точки зрения достигнутых результатов? Боюсь, что нет.

Следует подчеркнуть, что, несмотря на тот факт, что большинство людских потерь «Густлофа» составили беженцы и раненые, сам лайнер являлся вполне законной целью для торпедной атаки. Как и подавляющее большинство других вспомогательных судов кригсмарине, он нес маскировочную окраску и легкое зенитное вооружение, которым наверняка бы воспользовался, обнаружь немецкие сигнальщики «С-13» на небольшой дистанции перед атакой. С другой стороны, командир «эски» имел приказ вести «неограниченную подводную войну» в пределах позиции, так что, упусти он лайнер, ему пришлось бы отвечать за это по всей строгости законов военного времени. Никакого выбора, никаких ограничений не существовало — следовало топить цель, что Маринеско с успехом и выполнил. Но теперь, когда мы точно знаем, кто плыл и погиб на лайнере, можно ли их утопление назвать «важным по своему значению действием»?

И все-таки, скажут некоторые, а какое отношение приведенные немецкие материалы имеют к «краеугольным камням» легенды о «подвиге» «С-13», упомянутым нами в начале статьи. Доведем начатое дело до конца.

а) Мог ли быть среди погибших моряков кригсмарине хотя бы один экипаж подводной лодки?

В своей книге на страницах 450–466 и 483–484 Шен приводит репринт списков пропавших без вести и погибших подводников, представленных на рассмотрение Дёница 12 апреля 1945 г. В них содержатся фамилии 16 офицеров, в т. ч. 8 фенрихов медицинской службы, трех лейтенантов (в т. ч. двух морской службы), трех обер-лейтенантов (также два морской службы) и двух капитан-лейтенантов морской артиллерии. Как известно, экипаж подлодки VII серии составляли четыре офицера морской службы, причем командир должен был иметь звание не ниже обер-лейтенанта. Таким образом, из погибших подводников теоретически было бы возможно «сформировать» один экипаж, если не считать, что погибшие офицеры были не специалистами, а строевыми командирами курсантских подразделений. Напомним, что подчиненный им личный состав нуждался еще, по меньшей мере, в полугодичном курсе подготовки.

б) Был ли Маринеско личным врагом Гитлера? Объявлялся ли в Германии траур? Был ли расстрелян командир конвоя?

На основании имеющихся материалов можно уверенно заявить, что фюрер воспринял известие о гибели «Густлофа» с поразительным равнодушием. По всей видимости, он узнал о катастрофе уже на следующий день на очередном совещании в своей ставке по военно-морским вопросам. Второй вопрос совещания касался морских перевозок. Текст интересующих абзацев стенограммы несколько раз приводился в других изданиях, однако рискнем повторить его вновь: «В связи с потоплением пассажирского парохода „Вильгельм Густлоф“ торпедой, выпущенной с подводной лодки на внешней коммуникации к северу от банки Штольпе, главнокомандующий военно-морскими силами (Дениц. — М.М.) заявляет, что с самого начала было ясно, что при столь активных перевозках должны быть потери. Потери всегда очень тяжелы, но, к большому счастью, их не прибавилось. Однако он должен указать, что русские подводные лодки способны действовать без помех в Балтийском море только потому, что там им не оказывают противодействия германские самолеты. Из-за недостатка в эскортных силах флот должен ограничиваться непосредственным охранением конвоев. Единственным фактическим средством противолодочной обороны являются самолеты с радиолокационными установками, то самое оружие, которое дало возможность противнику парализовать боевые действия наших подводных лодок.