Мифы Великой Отечественной — 1-2

Уже на следующий день после партизанского налета Каминский объявил о мобилизации в «народную милицию». До того «милиция» состояла из местных добровольцев и не пожелавших отправляться в лагеря для военнопленных «окруженцев». Теперь же под ружье призывались все мужчины призывного возраста, причем в случае отказа им грозили расправой. «Воскобойник был убит партизанами, и вся власть в районе перешла к Каминскому и его заместителю Мосину, которые в тот же день объявили мобилизацию мужчин в возрасте от 18 до 50 лет, — вспоминал уже цитировавшийся нами Михаил Васюков. — Примерно к 20 января набрали человек 700, большинство из которых были мобилизованы силой, под страхом расправы с ними или семьей»[141].

Угрозы были подтверждены наглядными примерами: в отместку за гибель Воскобойника было расстреляно много заложников из числа местных жителей[142]. Заместитель

Каминского Мосин лично принимал участие в пытках арестованного бывшего милиционера Седакова. Седаков умер под пытками, а его труп был вывешен в центре Локотя[143].

После этого Каминский отправился в Орел к начальнику тыла 2-й танковой армии. Как раз в это время в штабе 2-й танковой армии находился коллаборационист Михаил Октан, в будущем — редактор орловской газеты «Речь». «В штабе я встретил Каминского, который был вызван туда в связи со смертью главы Локотского района Воскобойни-ка, — вспоминал Октан. — Мы жили в одной комнате, и в качестве переводчика я присутствовал при нескольких встречах Каминского с командующим тыла… генералом Хаманном. Каминский обещал после получения разрешения на возвращение в район привести его в соответствие с задачами германской военной администрации: милитаризировать его таким образом, чтобы обеспечить защиту тыла германской армии и увеличить поставки продовольствия для германских войск»[144].

В условиях все возрастающей партизанской угрозы обещания Каминского выглядели соблазнительно. Каминский был утвержден в должности главы районной управы и, вернувшись в Локоть, продолжил «милитаризацию» района. В январе 1942 г. «народная милиция» насчитывала 800 человек, в феврале — 1200, в марте — 1650 человек[145]. Боеспособность этих отрядов была как минимум сомнительной (даже в конце года немецкие офицеры констатировали, что «боевики инженера Каминского не могут отразить крупных нападений»[146]), однако вовлечение местных жителей в «народную милицию» в определенной мере гарантировало, что они не уйдут в партизаны.

Особого доверия к населению своего района Каминский, кстати говоря, не испытывал. Об этом ясно свидетельствуют отдававшиеся новым главой управы приказы.

Одним из своих указов Каминский запретил передвижение между деревнями района и ввел комендантский час. Согласно другому, жители примыкавших к зданию управы Липовой аллеи и Весенней улицы должны были в течение трех дней покинуть свои дома. На их место Каминский поселил верных себе полицейских, застраховавшись таким образом от нового нападения партизан[147].

Активизировались расстрелы в превращенном в тюрьму здании конезавода — до такой степени, что понадобился специальный палач. И он нашелся. В январе 1942 г. в Локоть пришла изможденная девушка — вышедшая из окружения под Вязьмой бывшая медсестра Тоня Макарова. После многомесячных блужданий по лесам она, по всей видимости, немного тронулась рассудком. Локотские «милиционеры» напоили девушку, посадили за пулемет и вывели во двор приговоренных.

Несколько десятилетий спустя арестованная органами госбезопасности Макарова расскажет о своем первом расстреле. «Первый раз ее вывели на расстрел партизан совершенно пьяной, она не понимала, что делала, — вспоминал следователь Леонид Савоськин. — Но заплатили хорошо — 30 марок и предложили сотрудничество на постоянной основе. Ведь никому из русских полицаев не хотелось мараться, они предпочли, чтобы казни партизан и членов их семей совершала женщина. Бездомной и одинокой Антонине дали койку в комнате на местном конезаводе, где можно было ночевать и хранить пулемет. Утром она добровольно вышла на работу»[148].

Тем временем партизаны предпринимали все новые и новые дерзкие атаки. 2 февраля соединение партизанских отрядов под командованием уже упоминавшегося Александра Сабурова напало на город Трубчевск и заняло его после 18-часового боя. Партизаны, за которыми осталось поле боя, насчитали 108 убитых полицейских; еще несколько сотен просто разбежались. Местный бургомистр попал в руки к партизанам. После этого партизаны из города ушли, но 10 февраля вернулись и сожгли местный лесозавод[149].