Мифы Великой Отечественной (сборник)

«Радиосвязь – ценное средство связи, обеспечивающее управление в самых сложных условиях боя.

Однако ввиду возможности перехвата радиопередач противником и установления путем пеленгации местонахождения штабов и группировки войск она получает применение в основном только с началом боя и в процессе его развития.

Разрешает или запрещает (полностью или частично) применять радиосредства соответствующий начальник штаба.

В период сосредоточения войск, перегруппировки, подготовки прорыва и в обороне до начала атаки противника применение радиосредств запрещается.

Если радиосвязь не может быть заменена другими средствами связи, например, для связи с авиацией в воздухе, с разведкой, для ПВО и т. д., в соединениях и частях выделяются для этой цели специальные приемно-передающие радиостанции.

Радиопередача всегда производится при помощи кодов, кодированной сигнализации и шифром. Открытые радиопередачи не допускаются, за исключением передачи боевых команд в артиллерии, танковых частях и авиации в воздухе.

Переговоры во время боя по радио должны производиться по заранее составленным штабом переговорным радиосигнальным таблицам, кодированной карте, кодовому командирскому планшету и переговорным таблицам.

Передача по радио оперативных приказов и донесений о принятых решениях от дивизии (бригады) и выше допускается лишь при полной невозможности использовать другие средства связи и только шифром».

Перед нами все тот же набор запретительных мер: «применение радиосредств запрещается», «при полной невозможности использовать другие средства связи и только шифром». Но любопытно даже не это. В уставе прямым текстом прописаны все те вещи, которые расценивались как иррациональные фобии и странные чудачества красных командиров. Например, в описании комиссаром 8-го мехкорпуса Н.К. Попелем Дубненских боев есть такой эпизод:

«Но тогда, ночью, подъезжая к КП, я ничего не знал о действиях дивизии. Связи не было.

– Наш начальник штаба подполковник Курепин оказался на редкость осторожным товарищем, – усмехаясь, объяснял Васильев, – запретил пользоваться штабной радиостанцией. Как бы противник не запеленговал. Теперь обдумываем, нельзя ли беззвучно стрелять из гаубиц и наступать на танках с выключенными моторами, чтобы фашисты не догадались о наших намерениях.

Курепин стоял рядом. В темноте я не видел его лица.

– Иван Васильевич, зачем же так. Ну, оплошал…» (Попель Н.К В тяжкую пору. – М.; СПб.: Terra Fantastica, 2001. C. 118).

Надо сказать, что мемуары НД. Попеля вообще содержат немало неточностей, поэтому нельзя точно сказать, имел место этот разговор в действительности или же является продуктом аберрации памяти. Показательно другое, аргументация Курепина в том виде, в которой она пересказана Попелем, довольно точно перекликается с проектом Полевого устава 1939 г. (ПУ-39). Во-первых, принял решение об использовании радиостанции именно начальник штаба, во-вторых, он указал на возможность ее пеленгования противником. Однако почему-то сам ПУ-39 осуждению и осмеянию не подвергался.