Мифы. Великолепный МИФ [сборник Литрес]

– Ладно, ладно. Нам это тоже не нравится. Если бы это зависело от нас, мы бы позволили вам урегулировать свои разногласия, а сами провели бы время за выпивкой. Но это зависит не от нас. Мы должны следовать законам так же, как и вы, а законы говорят, что судить и наказывать граждан могут только военные.

– Видишь? – прошептал я. – У цивилизации есть некоторые преимущества.

– Замолчи, малыш, – прошипел в ответ Ааз.

– Поэтому, хотя я знаю, что ты хотел бы избить этих двоих до полусмерти, мы не можем позволить тебе это сделать. Их надлежит повесить в соответствии с законом!

– Что?!

Я не уверен, кто это сказал, я или Ааз, или мы вскрикнули в унисон. Как бы там ни было, этот вопрос почти заглушил восторженный рев толпы.

Солдат схватил меня за запястья и больно вывернул их за спину. Оглянувшись, я увидел, что та же участь постигла и Ааза. Излишне говорить, что это была не та поддержка, на которую мы надеялись.

– Чего вы ожидали? – насмехался над нами офицер. – Если вы хотели помощи от военных, вы зря включили нас в свой список клиентов. Будь на то наша воля, мы бы повесили вас еще неделю назад. Единственное, что нас удерживало, так это лишь то, что эти мужланы дали вам дополнительное время, и мы боялись беспорядков, если попытаемся что-то сделать по-своему.

Наши запястья были тут же связаны ремешками. Нас медленно вели к одинокому дереву перед одним из ресторанов под открытым небом.

– У кого-нибудь есть веревка? – обратился к толпе офицер.

Не везет так не везет, у кого-то она таки оказалась. Ее быстро передали офицеру, который начал с торжественной миной завязывать петли.

– Тихо, малыш! – прошептал Ааз.

– Что теперь? – обиженно пробормотал я.

Моя вера в советы Ааза рухнула, что называется, ниже плинтуса.

– Когда они пойдут тебя вешать, лети.

– Что?

Несмотря ни на что, меня охватила новая надежда.

– Давай, малыш. Проснись! Летай. Как я учил тебя в пути.

– Они просто выстрелят и собьют меня.

– Дурачок, не надо улетать прочь. Ты просто лети. Зависни на конце веревки и дергайся. Они подумают, что ты висишь.

Я думал об этом… изо всех сил. Это могло бы сработать, но… Я заметил, что они перекидывали петли на нижнюю ветку дерева.

– Ааз! Я не смогу этого сделать. Я не могу заставить летать нас обоих. Я еще не так хорош по этой части.

– Не мы оба, малыш. Только ты. Обо мне не беспокойся.

– Но… Ааз…

– Тогда поддерживай мою маскировку. Если они узнают, что я демон, то сожгут тела… нас обоих.

– Но, Ааз…

Наше время вышло. Грубые руки толкнули нас вперед и начали натягивать на головы петли.

Вздрогнув, я понял: у меня нет времени думать об Аазе. Даже будь оно у меня, мне потребовалась бы вся моя концентрация, чтобы спасти себя самого!

Я закрыл глаза и отчаянно принялся искать в воздухе силовую линию. Там был одна… слабенькая, но была. Я начал концентрироваться на ней.

Петля на моей шее затянулась, и я ощутил колебание веса, когда мои ноги оторвались от земли. Почувствовав, как во мне нарастает паника, я подавил ее.

На самом деле так было даже лучше. Поднимая меня на веревке, они должны чувствовать мой вес. Я вновь сосредоточился на силовой линии… сосредоточился… нарисовал потоки энергии… перенаправил их.

Я почувствовал, что петля немного ослабла. Вспомнив наставления Ааза о контроле, я удержал энергию и попробовал сделать экспериментальный вдох. Ура, воздух! Не так уж и много, это правда, но достаточно, чтобы остаться в живых.

Что еще я должен сделать? Ах да, я должен дернуться. Я вспомнил, как вела себя белка-барсучок, попав в силки.

Я слегка брыкнул ногами и попробовал экспериментальный тремор. В целом это привело к затягиванию петли. Тогда решил сменить тактику: уронил голову набок и высунул из уголка рта язык.

Это сработало. В ответ на мои старания толпа разразилась еще более оглушительными выкриками и свистом.

Я зафиксировал эту позу.

Мой язык быстро пересыхал, но я заставил себя не думать об этом. Чтобы избежать непроизвольного сглатывания, я попытался думать о других вещах.

Бедный Ааз! Несмотря на всю его грубую критику и заявления о том, что ему наплевать на всех, кроме своей драгоценной персоны, он до самого последнего момента думал о моем благополучии. Я пообещал себе, что когда спущусь отсюда…

Что будет, когда я спущусь отсюда? Что делают с телами в этом городе? Их хоронят? Мне пришло в голову, что, возможно, лучше висеть, чем быть похороненным заживо.

– По закону они должны висеть там до тех пор, пока не сгниют!

Голос офицера, казалось, ответил на мои немые вопросы и вернул мои мысли в настоящее.

– Они же висят не перед его рестораном! – раздался в ответ сердитый голос.

– Знаешь что? Мы вернемся на закате и обрежем веревку.

– На закате? Вы представляете, сколько денег я могу потерять до захода солнца? Никто не хочет есть там, где труп полощет ноги в супе. Я уже и так потерял большую часть посетителей – завсегдатаев обеденного перерыва!

– Мне подумалось, что, если выручка так много для тебя значит, ты должен быть готов поделиться.

– Так вот оно что? Ну ладно. Вот… за твои труды.

Послышался звук пересчитываемых монет.