Миг бесконечности. Том 1

— Я не опоздала, — потупила взгляд Проскурина, — за отпускными приехала. Вот, тортик привезла, — кивнула она на свой бывший стол.

— То есть как? Ты не на работу?.. — опешил Веня.

— Нет, не на работу. И вообще я вроде увольняться после отпуска собралась…

— Да кто же тебя уволит?! С ума сошла, что ли?! Давай раздевайся и вперед, на планерку! Слушать ничего не хочу!

— Веня, я никуда не пойду, — собравшись с духом, твердо отказалась Катя. — Я все решила…

— А за коллектив ты тоже решила? Вот, значит, как? А как же совесть? Ладно Атрощенко, он всегда спал и видел, как бы свалить на повышение. Но ты?! Катя, ты, наверное, шутишь? — вдруг захлопал белесыми ресницами Потюня и тут же широко улыбнулся: — Точно шутишь, а я, дурак повелся! Пошли!

— Нет, Веня, иди без меня. Я лучше на телефонах посижу, — как на спасение посмотрела она на продолжавшие трезвонить аппараты.

— Ну ладно. Пойду, народ обрадую, — согласился он и поспешил в комнату, где шла планерка.

— Не говори, что я здесь! — прокричала ему вдогонку Катя, но поняв, что бесполезно, тоскливо оглянулась по сторонам.

«За какой же стол присесть? За свой… Раз уж так получилось, придется Стрельниковой меня потерпеть», — вздохнула она и сняла трубку:

— Доброе утро. Редакция газеты «Вчера. Сегодня. Завтра», Екатерина Проскурина. Я вас слушаю…

…Около семи вечера она оторвала взгляд от монитора и, повернувшись в кресле, тупо уставилась в темень за окном. Как и обещали синоптики, оттепель и дождь, зарядивший после обеда, быстро слизали выпавшее накануне тонкое снежное покрывало.

«Потюнины птички наверняка отмерзли и улетели… Если Интернет не врет, завтра снова похолодает, — отстранение подумала она, следя за сползающими по стеклу дождевыми каплями. — Согласна с Зиночкой: терпеть не могу слякоть, уж лучше зима. И без машины плохо… — загрустила она. — Как бы не заболеть при такой погоде. Надо закругляться и вызывать такси: на интервью с деловыми людьми нельзя опаздывать. А уж тем более к бизнесвумен. Этих дам жизнь научила ценить каждую секунду».

Быстро закрыв работающие программы, она отключила компьютер и стала складывать в сумку немногочисленные вещи.

«Как минимум две недели придется поработать, пока Сюткина из Москвы не вернется. А если Росомахина в больнице задержат? Предынсультное состояние при том, что человек уже пережил инфаркт… Ему бы в санаторий после выписки… Потюня прав: если не помогу ребятам — совесть загрызет. Вот только как быть с заданием Ладышева? — застегивая сапоги, раздумывала Катя. — Не забыть бы завтра прихватить сюда мокасины. Чашку любимую притащить, мелочи разные…»

— Спасибо тебе, Катя, — неожиданно услышала она сверху усталый голос. — Спасибо за то, что приняла близко к сердцу ситуацию и вышла помочь. Снова не получился нормальный отпуск. Не по моей вине, извини, я не хотела.

— Да что вы, Евгения Александровна! — отмахнулась Катя, пытаясь осторожно сдвинуть с места лапку молнии, в которую угодила тонкая капроновая нить. — Я же все понимаю. И вообще, отпуск у журналиста возможен в двух случаях: если съедет за тридевять земель или, как Росомахин, загремит по скорой в больницу. Вы не волнуйтесь, завтра в восемь буду в редакции. Проведу планерку, сдам номер. Сегодня три заметки сбросила на завтра.

— С большими материалами проблема.

— Решим! — успокоила Проскурина. — Послезавтра встречаюсь с директором школы из Ошмян, его как раз в министерство вызывают. Я вам как-то о нем рассказывала: уважаемый человек, интересный мужчина, педагог от Бога, не разучился удивляться и радоваться жизни. В нем самом живет ребенок! А его школа — ну просто образец для подражания. Сама бы в такой поучилась!

— Может, мы его лучше к февралю, к вечерам встреч с выпускниками дадим? — с сомнением покачала головой Камолова.

— Можно и к февралю, — спокойно согласилась Катя. — Зато интервью с Иванниковой к четвергу сделаю: реклама ее магазинов этот материал нам с лихвой на пять лет вперед проплатила. А у человека в воскресенье юбилей — пусть ей будет приятно. Большое, развернутое интервью с деловой женщиной, чья фамилия на слуху. Персона, словом!

— Она дала согласие?

— А почему нет? Такие, как она, конечно, стараются лишний раз не светиться, но струнки честолюбия есть у каждого. Жаль, что тему бизнеса не затронем — это ее условие. Поговорим о жизни, о своем, о девичьем, — послала она начальнице извиняющийся взгляд и снова продолжила борьбу с заевшей молнией. — Например, о теме развода. Если помните, она трижды разводилась. А дети? Кто в наше время решится взять на воспитание двоих детей погибшей подруги? И это при том, что девочка больна от рождения. Да от таких родные родители еще в роддоме открещиваются! А мальчик? В художественной школе все педагоги в один голос трубят, что он чудо природы! Ну у кого в пятнадцать лет может быть персональная выставка? Только у Бориса Иванникова! Лариса Ивановна все музеи Европы с ним объездила, даже сама рисовать стала!

— Серьезно?