Миг бесконечности. Том 1

— Я вместе с девушкой, — возвышаясь над пожилым человеком почти на две головы, миролюбиво пояснил Вадим. — Вы не волнуйтесь, мы ненадолго.

— С девушкой, говорите? С каких это пор Катерина Александровна стала девушкой? — сощурил глаза консьерж и обратился к Кате: — А Виталий Львович в курсе, что вы пригласили мужчину? Это на ночь глядя, когда мужа дома нет?

— Василий Петрович, что вы себе позволяете? — придерживая рукой раскрывшуюся дверь лифта, возмутилась она. — Сколько раз вас просили не совать нос в дела жильцов? Какая вам разница, кто и зачем поднимается со мной в квартиру?

— Вот, значит, как, — посторонившись, консьерж пропустил мимо себя Ладышева и обиженно шмыгнул носом. — Не ожидал от вас, Катерина Александровна: интеллигентная вроде женщина, журналистка… Ладно Виталий Львович, я уже привык к его тону, — многозначительно вздохнул он и покачал головой. — Н-да, деградирует общество…

Шагнув в кабину лифта, дальнейших его слов Катя и Вадим уже не слышали, как и не видели, что, недобро сощурившись, он вернулся в комнатушку, раскрыл записную книжку и потянулся к трубке телефона.

— Повезло же нам нарваться на Людоеда, — словно извиняясь, вздохнула Катя.

— Вредный старикан, — согласился Вадим, с любопытством рассматривая зеркальные стены лифта. — Неплохие лифты научились в Могилеве делать, — удовлетворенно заметил он.

— Не то слово — вредный! — продолжила она. — Говорят, он когда-то охранником на зоне работал. Зэки его люто ненавидели и за глаза Людоедом прозвали. Сейчас вот на пенсии, живет неподалеку. Между прочим, сам пришел и предложил свои услуги. Соседи поначалу обрадовались: будет старшим среди божьих одуванчиков — консьержи ведь сплошь пенсионеры! А через неделю все стали дружно возмущаться: старший проходу не дает, цепляется по мелочам. Пока не допросит или не облает, никого не пропустит. Даже уволить хотели. Правда, после того как в одну из квартир воры забрались, смирились: при Людоеде даже домработницы побаиваются лишний раз мусор вынести. Кстати, он и Ленку Колесникову заложил — дежурил в тот вечер и видел, как она с кошкой садилась к тебе в машину.

Вытащив ключи, Катя сняла квартиру с сигнализации, открыла замки и сделала шаг вперед. В лицо тут же ударило свойственным любому замкнутому пространству смешением запахов стен, мебели, вещей, еле уловимым ароматом Виталькиного парфюма. Моментально нахлынули воспоминания о радостях и разочарованиях, пережитых в этой квартире…

Глубоко вдохнув запахи родного жилища, по которым успела соскучиться, она почувствовала легкое головокружение и даже покачнулась.

«Виталик как ушел утром, так пока и не возвращался», — по только ей понятным признакам определила она.

После второго вдоха в горле запершило, на глаза навернулись слезы, до боли сжалось сердце.

— Уютное местечко, — меж тем отдал должное увиденному Вадим. — А это что за зверь? — потянулся он к висевшей над входом непонятной зверюшке из меха и бисера.

— Чертенок из Южной Африки, — Катя незаметно смахнула слезу. — Однокурсник подарил. Он уже много лет как живет в Германии. Сними, пожалуйста.

— Хороший друг? — встав на носки, Вадим снял с крючка непонятное существо, которое при ближайшем рассмотрении действительно напоминало чертенка.

— Очень, — пряча слезы, улыбнулась Катя и коснулась рукой кисточки-хвоста. — И очень давний. С Геной мы подружились еще в Темиртау, прямо в детсадовской песочнице. Потом моего отца перевели служить в другой город. Мы постоянно куда-то переезжали, и только к окончанию школы оказались на его родине — в Слуцке, — пояснила она. — А на первом курсе я познакомилась с Генрихом Весенбергом и даже не сразу поняла, что Генрих и Гена из моих детских воспоминаний — один и тот же человек. Для меня он всегда был, есть и будет просто Генка, — с нежностью добавила она.

— А каким ветром его занесло в Беларусь? Темиртау… Это же Казахстан! — удивился Вадим.

Неспешно разувшись, он по-хозяйски повесил в шкаф верхнюю одежду и протянул руку за Катиной курткой.

— У семьи Вессенбергов непростая история: отец Гены — из поволжских немцев, которых во время войны переселили в Казахстан. В конце восьмидесятых в Жлобине запускали Белорусский металлургический завод и по всему Союзу искали специалистов. В том числе и Генкиного отца пригласили — инженер, известный рационализатор. Семья переехала не задумываясь: Вессенберги давно мечтали о возвращении на историческую родину и издалека им казалось, что Беларусь совсем рядом с Германией. Правда, в дальнейшем этот переезд им здорово помешал: спустя год началось великое переселение немцев из Казахстана. Все родственники уже давно жили в Германии, а Генкин отец все собирал бесчисленные документы, доказывая родство.

— Не повезло, — заметил Вадим и, взяв из ее рук чертенка, принялся рассматривать более внимательно.