Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 18. Часть 24. Родные

Знаешь, сынулечка, когда ты поступил в институт, срок обучения указывался до 1969-70 года! Помню, мне как-то страшно стало. Как еще долго, доживу ли до 1970 года! Когда загадываешь вперед на несколько лет, бывает такое чувство! Вот уже и Анюта идет осенью в школу, читает хорошо, считает, стихи декламирует! Хорошая девулечка! Только бы счастлива была! Весь смысл моей, да и папиной жизни, – это счастье ваше, наших любимых детей!»

В следующем мамином письме – опять новогодние пожелания:

«Хочу, чтобы 1970 год был счастливым в нашей семье! Хочу радоваться вашим успехам, вашим радостям и вашему счастью, наши дорогие дети! Желаю тебе, мой сынулечка, безоблачного счастья во всем и везде! Целую, желаю тебе, мой родной, такого счастья, какое может желать мать своему дорогому мальчику! Будь всегда могучим в здоровье и счастлив в делах и начинаниях! Целую тебя. Крепко и много раз. Твоя мама»

В январе 1970 года мама так выражает удовлетворение моими обновками:

Женечка! Мальчик мой родной! Говорят, что костюм ты себе сшил прекрасный, сидит он на тебе очень хорошо! И вообще ты ведь у нас красивый и хороший парень! Господи, живу только мыслью, чтобы вы, мои любимые дети, были счастливы, здоровы, чтобы во всем вам была удача и «зеленая улица», чтобы солнце светило ярко во всей вашей жизни!

Целуем, любим и ждем тебя, наш дорогой, любимый «няня-баняня». Твои мама, папа и все!

P.S. Анюта посылает тебе рисуночек! Вчера весь вечер рисовала для тебя. Целуем крепко, крепко».

2 февраля 1970 года мама благодарит меня за бережное отношение к родителям, доброту и чуткость. Отмечает, что «папа по-прежнему полон заботами о городе и тебе; все остальное его вообще не интересует».

Одновременно рассказывает о сестре и внучке:

«Вика ведет кружок «Основы ленинизма»; Анюта читает очень прилично и считает неплохо, рисует совсем неплохо, но трудно ее воспитывать. Говоришь ей: «Не перебивай старших, не вмешивайся в разговоры старших!» Ничего не действует, как с гуся вода!»

Одновременно мама констатирует, что стареет: 55 лет, мол, уже пенсионный возраст. «Не знаю, – замечает она в одном из писем, – сколько мне осталось жить, но весь смысл моей жизни – в ваших радостях, успехах, здоровье. Когда вплотную подходишь к границе лет, становится грустно. Я сейчас подошла к 55-летию. Этот возраст даже законом подтверждает старость».

Из родительских писем узнаю, что папа неустанно занимается нашей квартирой. 6 марта 1970 года заместитель председателя Моссовета сообщил родителям, что мой вопрос с жильем решен. 7 марта Наташа получила квартирный ордер (Тепличный переулок).