Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 3. Часть 5. За Великой Китайской стеной

Преобразования стартовали в деревне. Было принято решение о передаче земли крестьянским дворам в подряд. И уже через два года эта форма хозяйствования распространилась повсеместно. Она стала неплохо обеспечивать страну с населением в 1 миллиард с лишним человек продовольствием. Положительные результаты дала приватизация большей части торговли и сферы услуг, которую китайские власти без всяких словопрений провели в течение 2–3 лет. В промышленности большинство видов продукции освободили от фиксированных цен, предприятиям позволили удерживать значительную часть прибылей, рисковать, конкурировать. Широкую самостоятельность получили провинции.

Однако при всех очевидных успехах такой политики в народном хозяйстве стали обнажаться весьма серьезные проблемы. Урожаи, несмотря на впечатляющие размеры, перестали поспевать за ростом населения. Дальнейшему прогрессу серьезно препятствовало мелкое землепользование, основанное на ручном труде, нехватка горючего, фуража, химических удобрений, сокращение пахотного клина (и без того крайне ограниченного), нерационально низкие закупочные цены, незаинтересованность крестьян в расходах долгосрочного порядка, например на ирригационные сооружения, коммуникации. Резко усилилось социальное расслоение, возросло противостояние бедных и богатых крестьян.

Частное предпринимательство в городе породило так называемый новый порочный стиль – увлечение кадровых работников спекулятивной торговлей, коррупцию, утаивание доходов от налогообложения и прочие неблаговидные дела. Не все заладилось и в промышленности. С одной стороны, бюрократы продолжали попытки удушить самостоятельность производителей, с другой – там, где давалось послабление, предприятия совершали махинации с дефицитными товарами, срывали плановые поставки. Возник колоссальный «перегрев» с капиталовложениями, и, как следствие, ухудшилась ситуация со снабжением материальными ресурсами, работой транспорта. Сотни заводов и фабрик остановились из-за нехватки электроэнергии. Взвинтилась спираль инфляции на все товары, в том числе потребительские.

Многие китайцы были не в состоянии отрешиться от прежних идеологических клише. В китайской печати говорилось, что люди все еще отождествляют социализм с бедностью, высокоцентрализованным планированием, а капитализм – с товарным хозяйством. Сохранялось непонимание того, что для приближения коммунизма недостаточно изменить форму собственности, что провозглашение нового строя в отсталом государстве не открывает возможностей за короткий срок догнать развитые страны. Ставилось под сомнение соответствие подрядной системы на селе марксизму-ленинизму.

Не все в партийно-хозяйственном активе могли работать по-новому. Идеология патриархальщины и претензии на привилегированность, бюрократизм продолжали существовать.

Что касается «открытой политики», то она, как говорили в КНР, наряду с полезными вещами впустила в страну «вредных мух», прежде всего буржуазную идеологию. Звучали предостережения, что Китай вновь может превратиться в полуколонию заморских империалистов. С другой стороны, в хор голосов, выступивших за реформы, вплелись и призывы покончить с социализмом и компартией, встать на путь Запада. Можно было услышать утверждения, что КПК себя «дискредитировала», ее правление принесло китайскому народу лишь «горе и страдания», что коммунизм представляет собой не более чем «прекрасную утопию».

Груз социально-экономических проблем, идеологические противоречия, застой в сфере политических преобразований способствовали нарастанию напряженности в китайском обществе, разногласий в руководстве страны.

Мы с Натулей стали свидетелями этой противоречивой панорамы китайской действительности первой половины 1980-х годов, фиксировали свои наблюдения в письмах в Москву и в собственном дневнике. Вот некоторые из наших заметок, изложенные в хронологическом порядке.

19 апреля 1982 года, дневниковая запись: