«…Миг между прошлым и будущим»

И вот мы пришли заключать договор (он у меня хранится до сих пор. Я сделал копию, а то мне не верят). Подписали пять разных экземпляров — артистический контракт, права композитора и еще что-то, я в этом ничего не понимал и сейчас особо не понимаю. Со стороны продюсера — два свидетеля, с моей — два. Потом продюсер дает мне один доллар — это такая символическая плата, у них так полагается, и спрашивает:

— На какой срок хотите иметь контракт — на три года или на восемь лет?

Я мучительно соображаю: на сколько лучше? Как бы не прогадать!.. И мы решаем: на три с половиной! Если все пойдет как надо, можно продлить.

Джон Грациано мне потом говорит:

— Такого контракта люди здесь всю жизнь ждут. Это счастливый случай! Ты обязательно должен остаться в Америке!..

Но как я могу остаться? В Союзе у меня жена, ребенок…

Добрый мистер Наличные Деньги согласился, чтобы я работал в Москве со своими музыкантами и все записывал в своей студии. У меня тогда была хорошая большая студия дома. Мы договорились, что мне будут присылать видеокассеты с фильмами, для которых надо сочинить музыку. Мне дали два ролика специальной пленки. Решили, что американцы будут приезжать слушать эскизы и после записи увозить с собой готовые фонограммы. Песни, которые я привез в США, продюсер уже включил в свой очередной альбом.

По контракту мы должны были выпускать два фильма и две пластинки в год. Работа интересная, да и гонорары — с нашими не сравнишь.

Итак, мы подписали контракт, который в Америке ждут всю жизнь. Мысль плюнуть на все и остаться в США в тот момент не возникала. Я получил хорошую работу, могу записывать со своими музыканатами, чего еще желать? Ну, если пригласят на запись фильма, с удовольствием съезжу (если пустят), а оставаться не собирался.

Возвращаюсь в Советский Союз, иду в ВААП (Агентство по защите авторских прав) и рассказываю про контракт. А меня уже предупредили, что я нарушил правила. Надо было сообщить в ВААП, и представитель агентства подписал бы за меня. Сам я, оказывается, не имею права.

Рассказываю в ВААПе об условиях, которые мне предложили, и спрашиваю: могу ли я так работать? Мне отвечают:

— Это не наша компетенция. Надо идти в Министерство иностранных дел к советнику по культуре.

Добрался я до советника, поведал свою историю.

— Теоретически можно, — отвечает он. — Но практически знаете как это будет? Американцы пошлют вам кассету. Предположим, она должна прийти завтра. Придет же… через два месяца! Потом они захотят приехать к вам с режиссером. А им визу не будут давать! Вы захотите поехать — вас туда не пустят…

— Такого контракта люди здесь всю жизнь ждут. Это счастливый случай! Ты обязательно должен остаться в Америке!..

Но как я могу остаться? В Союзе у меня жена, ребенок…

Все это добрый советник говорил мне тихим голосом, отойдя со мной в уголок кабинета. Честный человек, он не стал обманывать наивного композитора, свалившегося с луны и не читавшего важных партийных документов.

Потом к нам приехала моя приятельница из Америки, привезла пленку. Я объяснил ей, что рад бы индюк не идти, да за крыло волокут…

Позднее мне рассказывали, что тот продюсер очень сожалел. И в суд на меня из гуманных соображений подавать не стал. Хотя по злым буржуазным законам я обязан был заплатить приличную неустойку за нарушение контракта.

Я пришел домой из МИДа, а в голове крутилось: как же мне вырваться ТУДА?.. Такая ведь интересная работа!

В загс — с бывшей монахиней

В то время уже кое-кто уезжал из Союза. Некоторые ехали сначала в Израиль. Оттуда не без сложностей можно было куда угодно. Но у меня рука не поднималась сделать что-то фиктивное. Оформить, к примеру, за взятку бумаги о том, что я еврей, или жениться на еврейке… Придумать, конечно, можно было. Но я же не хотел уезжать насовсем! Только поработать! Мне было пятьдесят лет, полон сил и идей.

И тут в шляпе с тросточкой снова появился изящный джентльмен по имени Случай.

Напротив нашего дома в Большом Ржевском переулке жила знакомая моей жены. Они вместе работали в музыкальной школе, ходили друг к другу в гости. У нее был муж француз, переводчик и преподаватель русского языка в Париже. В свое время он шесть лет преподавал французский в Одесском университете. Меня с ним познакомили. Ален оказался очень симпатичным парнем. К тому времени я уже был один, моя любимая жена Светлана, с которой мы счастливо прожили почти тридцать лет, умерла. Я рассказал Алену о своих мытарствах. Он говорит:

— У меня во Франции — сестра Женевьева, она не замужем. Давай познакомлю тебя с ней?

Он показал мне ее фотографию. Женщина мне понравилась. Француженка… В этом есть какая-то экзотика.

Потом она приехала сюда, я ей тоже почему-то понравился. Русский… Наверно, в этом тоже есть свой аромат. Для француженки.

Возникла взаимная симпатия.