Миг возмездия. Невидимый спаситель. Загадка планеты гандов. Сквозь дремучий ад

— Здесь положено разбираться местной полиции. Если бы шеф увидел, как я, тобою науськанный, лихо шурую в чужом округе, его бы точно кондрашка хватила. Если хочешь знать, из-за тебя мне светит понижение в чине.

Грэхем насмешливо фыркнул, не прерывая поисков. Через некоторое время он обратился к Волю, держа в руках письмо.

— Вот, послушай-ка: “Дорогой Стив! Я очень опечалился, узнав, что Майо дает тебе свои снадобья. Помню, разумеется, о твоем любопытстве, однако, по чести говоря, забавы эти — пустой перевод драгоценного времени. Вышвырни зелье в мусорный бак, а любопытство постарайся вытряхнуть вон из головы. Совершенно уверен, так безопаснее”.

Грэхем поднял взгляд.

— Здесь обозначен адрес Уэбба, и подписано: “Ирвин”.

— Дата?

— Двадцать второе мая.

— Совсем свежее.

— Вот и двойная связь: Майо–Уэбб–Рид. Передавали от одного к другому, именно этого я и ожидал.

— Я тоже. — Воль перелистал страницы, бегло перечитывая текст. — Личные рекомендации — как раз то, о чем я тебе говорил. Хотя, сдается, Уэбб почему-то старался отговорить Рида.

— Потому что забавы такие чреваты смертельным исходом, и Уэбб еще тогда понял это! Двадцать второго мая он осознал: дни его сочтены. Осознал не хуже, чем я осознаю твое присутствие рядом! Себе он уже ничем не мог помочь, но попытался оттолкнуть Рида от края пропасти.

— Экую жуть ты мелешь, — жалобно проговорил Воль, отрываясь от бумаг. — Эдак договоришься до того, что быть нам с тобою следующими жертвами!

— Пускай твоими устами не глаголет истина — ибо мы понемногу выходим на след.

И снова ледяной холодок пробежал у него по спине. Грэхем шевельнул лопатками, стараясь разогнать нехорошее ощущение, острое чувство психологического лабиринта, где мысли дозволено избрать любую дорогу, кроме одной–единственной, на которую ступишь, — и тот же час раздается сигнал тревоги, заставляя любопытствующий ум пятиться.

— Остальное — сплошь глазные яблоки да нервные окончания, — проворчал Грэхем, убирая прочь пачку ничего не значащих писем. — Он с ними ложился и с ними вставал.

— Здесь то же самое, — отозвался Воль. — А что такое конъюнктивит?

— Заболевание глаз.

— Я было подумал, это из политической экономии. — Воль отложил последнее письмо и смел всю груду назад в ящик. — Здесь у него нет ни лаборатории, ни хирургической клиники. Он оперировал в Госпитале Глазных и Ушных Болезней, в Бруклине. Попытаем счастья, как по–твоему?

— Сначала позвоню в офис, пора и доклад представить. — Воспользовавшись ридовским телефоном, Грэхем долго беседовал с Сангстером. Закончив, он сказал Волю: — Велено лететь быстрее звука — нас дожидаются с самого утра. У Сангстера такой вид, словно атомную бомбу проглотил, не запивая.

— Нас? — повторил Воль с нажимом, и вскинул брови.

— Нас обоих, — подтвердил Грэхем. — Стряслось нечто архиважное. — Потирая подбородок, он оглядел комнату с нескрываемым разочарованием. — Улову — как в пустыне. Хоть и поторапливают нас, а давай-ка заглянем по пути в госпиталь, это последняя возможность узнать о Риде хоть что-нибудь.

— Тогда едем.

Девушка–секретарь сдала их с рук на руки доктору Причарду — высокому, моложавому, подтянутому мужчине. Поздоровавшись, он снял белый халат и предложил сесть.

— Полагаю, вы намерены расспросить о бедном Риде?

— Вы уже знаете, что он погиб? — напрямик спросил Грэхем.

Причард сдержанно кивнул.

— Полиция известила нас. Позвонили вскоре после того, как случилось несчастье.

— Покончил он с собою или нет — спорный вопрос, — продолжил Грэхем. — Быть может, метнулся под машину преднамеренно, быть может, нет. Сам я думаю, что нет. Тем не менее, Свидетели утверждают: мистер Рид повел себя отнюдь не естественно. Вы не могли бы объяснить, что с ним произошло?

— Понятия не имею.

— В последнее время вы не подметили за ним никаких странностей?

— Пожалуй, нет. Я ассистировал ему, а потому с уверенностью говорю: появись в поведении Рида что-либо необычное — наверняка бы заметил. — Доктор на мгновение задумался. — Правда, до позавчерашнего дня он был как-то по–особому озабочен. Однако для человека его склада и рода занятий в этом нет ничего из ряда вон выходящего.

— До позавчерашнего дня?

— С тех пор мы не виделись. Мистер Рид взял кратковременный отпуск — завершить какую-то работу.

— Не уточнил, какую именно?

— Нет, о своих делах он никогда особо не распространялся.

— Вы знали профессора Майо или доктора Уэбба?

— Слышать — слышал, а познакомиться не довелось.

— В разговоре с вами Рид упоминал кого-нибудь из них? Говорил о каких-либо общих интересах?

— Нет, — не колеблясь, отвечал Причард.

Грэхем обреченно поглядел на Воля: “И здесь — тупик”, а потом опять обратился к Причарду.

— Насколько разумею, Рид был выдающимся хирургом–офтальмологом. Могла его специальность обусловить повышенный интерес к наркотикам?

— Возможно, — до известной степени.

— В госпитале сыщется эксперт–нарколог?

Причард снова задумался.

— Пожалуй, Дикон разбирается по этой части лучше прочих. Позвать его?

— Будьте любезны.

Причард позвонил:

— Если Дикон свободен, пускай зайдет на минутку.