Миг возмездия

Кучка людей, окруженная непроходимыми джунглями, медленно приходила в себя на небольшой прогалине. На чужом небе пылало иссиня-голубое солнце, в свете которого лица приобрели мертвенно-бледный отлив, сделавшиеся совсем безжизненными. Люди могли смотреть на мир чужой планеты только сквозь щелки между почти сомкнутыми веками. В плотном вязком воздухе, чрезмерно насыщенном непривычными запахами, ощущалась настороженность, а скорее всего, враждебность окружающего мира.

Из космошлюпки, рассчитанной на двадцать человек, выбрались только девятеро, а еще двое лежали внутри, — им теперь было совершенно безразлично, какой мир окружал их. После посадки выбирались кто как мог: выползали, выходили, вываливались, а некоторые даже выпрыгивали. Девять пассажиров с тревогой оглядывали стену из непроходимых джунглей, сохранявших жуткое безмолвие, словно ждущих непрошеных гостей.

Старший помощник капитана космолета Элик Саймс взял на себя обязанности командира, как само собой разумеющееся, и никому в голову не пришло оспаривать это право. Сухощавый, высокий, седовласый, немногословный, он тут был самым старшим по рангу, хотя в такой экстремальной ситуации едва ли ранг чего-то стоил.

Посмотрев на всех пытливым взглядом, Саймс негромко сказал:

— Мы с вами очутились по воле случая, как мне кажется, на шестой планете системы ЗМ17, на Вальмии, далеко не лучшей из планет. — Он бросил мгновенный взгляд на сверкающее светило. — Безусловно, в космосе достаточно планет получше этой, но выбирать не приходится.

— Мы спаслись, — раздался голос Макса Кесслера, командира третьей вахты, — и должны быть благодарны планете за то, что она приняла нас.

— Главное сейчас — выжить, — возразил Саймс, — а это далеко не просто. — Он оценивающе окинул каждого. — На Вальмии под защитным куполом есть спасательная станция, расположенная на сороковой параллели. Доберемся до нее — уцелеем. Это наша единственная надежда. — Он сделал паузу, чтобы дать возможность осмыслить важность сообщения. — Предположительно, идти нам придется около двух тысяч миль.

— Делая по сорок миль в день, — быстро прикинул Кесслер, — можно добраться за пятьдесят дней. Справимся.

— Зорок милев! — взволновалась миссис Михалич, вцепившись в руку мужа. — Мы не деладь сорок милев, Григор.

Пухлолицый и коренастый, как она, супруг ласково похлопал ее по руке.

— Лудше взядь и змодредь, как будед.

Билл Молит, разглядывая эту пару, подумал, что случай был несправедлив в выборе тех, которым выпало счастье спастись после катастрофы. Чересчур много погибло настоящих людей, когда метеорит расколол «Стар Куин». Грохочущий ад, оглушительный свист улетучившегося воздуха — и вмиг погибли: Эйнсворт, Олкок, Бенкас, Балмер, Блендел, Касартелли, Кейз, Корриген. Прекраснейшие люди отправились к праотцам. Из всех спасшихся чего-то стоили только трое, вернее четверо, если считать Фини, ирландского терьера покойного капитана Риджуэя. Себя Билл Молит, помощник инженера первой вахты, посчитал в числе тех, кто стоил того, чтобы остаться в живых. Еще бы: двести фунтов мускулов, покрытых густой вязью татуировки, представляли собой отменного специалиста, как и Саймс с Кесслером.

Что касается остальных, то в космосе сейчас плыли раздувшиеся безжизненные тела людей, в тысячу раз более достойных, чем этот сброд. Взять тех же Михаличей, всего-навсего простых земледельцев, не умеющих совсем говорить по-английски. Откуда ни посмотри — полные ничтожества, приземистые, близорукие, бестолковые, старые и уродливые.

Познакомился он с миссис Михалич в первый день полета, когда она, испуганная раздавшимся вдруг жужжанием и глухим постукиванием, обеспокоенно спросила:

— Эда што дакой?

— Эда, — ответил ей Молит с насмешкой, которую она не заметила, — водяные назозы, кодорый кашаед вода.

— Ах, вод што, — с каким-то идиотским облегчением проговорила миссис Михалич. — Ошен благодарю.

— Не здоид благодарнозд, — фыркнул он.

Парочка избранных, выхваченных из пучины смерти, ни за что ни про что получивших право на жизнь, в котором было отказано другим. Уж как-либо вселенная обошлась бы без них. А в данном случае эти Михаличи будут настоящим балластом в предстоящем длительном путешествии. Принесут лишние хлопоты в пути: за них нужно нести ответственность, заботиться, тогда как любые два члена экипажа, погибших в тот ужасный миг, стали бы теперь подспорьем.

Или вот еще один, кому посчастливилось уцелеть: рабочий машинного отделения Гэннибэл Пэйтон, высоченный негр с широкой белозубой улыбкой и мягким голосом. Такой спасся, а более достойные люди распрощались с жизнью. И в этом Молиту виделась чудовищная несправедливость.

Такие же чувства вызывал неизменно вежливый желтолицый субъект по прозвищу Малыш Ку, необыкновенно худое существо, выполнявшее до разразившейся катастрофы всевозможную черную работу в офицерской столовой. Никто не знал его настоящего имени. Может быть, его звали Квок Синг или как-либо похоже, но отзывался только на прозвище, и открывал рот тогда, когда к нему обращались, в другое время молчал как пень.