Мигрант, или Brevi Finietur

Мальчишки моментально построились. Крокодил предусмотрительно встал на левом фланге. К нему — наверное, инстинктивно — опять прибился Тимор-Алк; обнаружилось, что зеленоволосый выше Крокодила почти на полголовы, да и прочие претенденты, даже совсем юные, ростом не уступают взрослым.

Красавец, первым спрыгнувший с лодки, назывался Полос-Над. Крокодил внимательно слушал имена прочих, пытаясь запомнить с первого раза. Многие нервничали, скрывая страх под смехом или бравадой. Таких инструктор моментально одергивал:

— Спокойно. Пока мне нужно от тебя только имя, больше ничего. Повтори.

— Андрей, — сказал Крокодил, когда до него дошла очередь. — Васильевич. Строганов. Можно просто Андрей.

— Мигрант? — сухо спросил Аира.

— Да.

— Лодка там, — он перевел взгляд на Тимор-Алка. — А это что у нас за бледно-зеленая поросль?

В строю засмеялись.

— Не понял, — сказал Крокодил. — Что значит…

— Значит, что лодка там, — Аира снова обратил к нему серые, с сиреневым отливом, мутноватые глаза. — Садись в лодку, и счастливого обратного пути.

— Не понял, — повторил Крокодил и впервые по-настоящему растерялся.

— Как тебя зовут? — игнорируя Крокодила, Аира смотрел на зеленоволосого.

— Тимор-Алк, — ответил парень, на этот раз неожиданно высоким звенящим голосом.

— Ты метис?

— Да.

— Тебе нужны полные гражданские права?

— Да.

— А ты уверен, что они тебе нужны?

— Уверен, — Тимор-Алк смотрел в мутные глаза инструктора, и его собственные зрачки понемногу заволакивались туманом. — Уверен. Да.

— Одну минуту, — сказал Крокодил. — Мне сказали, что я имею право сдать Пробу, как все прочие. Меня обманули?

— Ты имеешь право, — Аира посмотрел на него с брезгливым сочувствием, — испытывать мое терпение, отнимать время у меня и у ребят, мучиться и размазывать сопли. И через много тяжелых дней прийти в итоге на этот же берег, к этой же лодке, только ее потребуется специально вызывать ради тебя и тратить общественный ресурс. Результат будет тот же. Но уезжать тебе будет обиднее в сто раз. Я понятно объяснил?

Мальчишки притихли.

— Мне нужны полные гражданские права, — сообщил Крокодил. — И я их получу.

— Не получишь, — Аира поморщился. — Не ты первый, Андрей Строганов. По-честному нашим следовало принять закон, не допускающий мигрантов к сдаче. Но это означает проблемы с Вселенским Бюро миграции. Ты едешь или нет?

Длинную секунду Крокодил колебался. Этот Аира одновременно злил его и обескураживал.

— Ты имеешь право меня не принять? — спросил он наконец.

— Нет, — тут же отозвался Аира.

— Тогда какого хрена ты выпендриваешься?

Сиреневые глаза Аиры потемнели.

— Хорошо, — сказал он отрывисто. — Все за мной, в затылок по одному, бегом марш.

Он махнул рукой Полос-Наду, возглавлявшему строй, и скользнул в едва заметный зазор между кустами, туда, где пряталась, оказывается, тропинка. За ним потянулась колонна, берег начал пустеть; Крокодил оглянулся и увидел лодку. Офицер на корме смотрел на него.

Это был очень неприятный момент. Еще можно было переменить решение. Можно было наплевать на Аиру с его угрозами, просто повернуться и уйти — чисто, спокойно — и на материке сказать миграционным чиновникам, что передумал проходить Пробу. Бледный Тимор-Алк вздохнул сквозь зубы: он, понял Крокодил, в этот момент подумал то же самое.

Оба решились одновременно. Крокодил пристроился к колонне и оказался предпоследним; спустя мгновение за его спиной засопел Тимор-Алк. Тропинка шла в гору: утоптанная тысячами ног, она оставалась неровной, местами скользкой, и колючие ветки норовили потрогать лицо. Прямо перед Крокодилом очутилась спина впереди бегущего подростка, облепленная мокрой рубашкой; парень двигался немного суетливо, слишком работал плечами, и Крокодил подумал, что этот скоро выдохнется.

Он не любил кроссы — а кто их любит. Но он никогда и не боялся длинных дистанций; раздражала мокрая одежда, но к этому можно притерпеться. Крокодил расслабился как мог, настроил дыхание и стал думать.

Позади сопел зеленоволосый. Он метис, оказывается; интересно, от каких межрасовых браков рождаются такие вот Тимор-Алки. Его папа зеленый, как трава? Или мама? И почему в «гуманном обществе» считается возможным насмехаться над метисом, называя его «бледно-зеленой порослью»? Или, поскольку мы на дикарском острове, приличий тут нет, одни инстинкты?

Тропинка петляла. Рубашка понемногу высыхала, а спина, наоборот, увлажнялась: Крокодил давно не бегал кроссы, да и внезапная эмиграция с Земли здоровья не прибавила. Но парень, бегущий впереди, выдохся раньше, хоть был моложе и здоровее с виду. «Сынки, — подумал Крокодил злорадно. — Мы еще посмотрим, кто тут первый получит гражданские права».

Дорога выровнялась, и бежать стало легче. Кусты расступились, на короткое время показался горизонт и край сиреневого моря. Потом тропинка углубилась в лес — густой и влажный, полный птичьего чириканья, щебета, свиста. Тучами носились прозрачные насекомые на фиолетовых крыльях, в плотном воздухе стоял низкий звон. «Ого, — с уважением подумал Крокодил. — В самом деле дикое место».