Мигуми. По ту сторону Вселенной.

Левиакар остановился и двери открылись, папа вышел и, схватив меня за руку, потащил в порт. Мы быстро прошли какие-то кассы и столы, где дядя одним ударом пробил дырочки на наших билетах. Никто не смотрел на меня, всем было все равно, что вот сейчас меня увезут далеко-далеко, и я никогда больше не приеду обратно домой. Плачущий ребенок никого не интересовал.

- Цель визита на Землю? – задавал вопросы папе дяденька в красивой голубой форме с крылышками на фуражке.

- Отдаю дочь в школу мигуми, мы с женой ожидаем сына, – как-то до обидного радостно сообщил отец.

Дяденька ничего ему не ответил, но как-то горько глянул на меня. Пройдя на межзвездный крейсер, папа с трудом нашел наши места. Они оказались в самом хвосте салона. Он протащил меня по узенькому пространству между двумя рядами сидений-кресел. Его не заботило, что я за ним не поспевала и постоянно натыкалась, больно ударяясь, на чужие сумки и острые локти.

С ним я больше не разговаривала. Поняла, что все бессмысленно и хотела выглядеть взрослой, чтобы ему стыдно стало отдавать такую серьезную и умную, а главное послушную дочь, каким-то там тетям. Вокруг царила тишина, люди спали. Уснула и я.

Страшное дребезжание и чьи-то возгласы прорвались сквозь мою дремоту. Все почему-то волновались, и лишь стюардесса ходила и с улыбкой на красивом лице, предлагая напитки.

- Вашей девочке приготовить сок, господин? – обратилась она к папе.

Тот расцвел в ответной улыбке и как-то слишком внимательно смотрел стюардессе за ворот. Заглянула туда и я, у нее была ну очень большая грудь.

«И как только с такой ходить» - подумалось мне.

- Не надо, она не хочет, – все так же глядя тетеньке в вырез, ответил папа.

- Везете дочь на экскурсию? О, сейчас в европейском Париже проходит просто чудесная выставка картин, посвященных миру первого столетия покорения космоса. Там так чудесно, сама посещала ее с дочерью. Она у меня замечательно рисует и подает большие надежды, – поделилась с нами красивая стюардесса.

- Нет, папа везет меня в школу мигуми, – поделилась я с женщиной своим горем, – у них с мамой будет другой ребенок.

- Селена, прекрати немедленно! Не смей меня позорить,– зарычал отец.

Женщина отошла от нас на шаг и с таким холодным лицом посмотрела на отца. Больше она ничего нам не говорила, лишь молча налила мне сок из красивого автоматического кувшинчика и дала пироженку на маленькой тарелочке. Пироженка была вся из крема и сверху красовалась настоящая красная ягодка. Пока крейсер приземлялся, я кушала, ведь вчера ни обеда, ни ужина я так и не дождалась.

В космопорту на Земле нас уже ждали четыре женщины. Несмотря на разный цвет волос, рост и даже комплекцию, они неуловимо походили друг на друга. Их строгие и холодные лица, серая облегающая форма и собранные в тугие косы волосы отталкивали и почему-то создавали ощущение опасности. У каждой из них, пока мы приближались, я успела рассмотреть бластеры, висящие на поясе в кобуре. И многочисленные широкие накладные кармашки на штанах выглядели странно, а когда из одного их них блеснуло острие ножа, я испугалась по-настоящему.

Чем ближе папа подтаскивал меня к ним, тем сильнее я сопротивлялась и упиралась со всех своих детских сил пяточками в пол. Разозленный отец сильно дернул меня за руку, и я упала. Остаток пути он просто протащил меня по полу. Проходящие рядом люди осуждающе смотрели на нас, но на все мои крики о помощи никто не среагировал. Замерла я только, когда увидела перед собой тяжелые на странной шнуровке ботинки, их носок был из темного металла. Одна из женщин, присев рядом на корточки, поймала меня рукою за затылок и заставила взглянуть в ее лицо. Там не было совсем никаких эмоций. Это очень пугало и я пыталась отползти к отцу, на что тот только подопнул меня обратно к этой женщине мигуми.

- Не жаль вам дочь? – спросила она отца, все так же всматриваясь в мое лицо, словно пытаясь прочесть там что-то. - Обратно ее вам уже никто не отдаст. Вы теряете ее навсегда.

- Вы так спрашиваете, словно я ее в крематорий привел. Выучится и станет работать на государство. Чего жалеть? – отмахнулся отец.

- Ты слышала его девочка, - она, наконец-то, проявила эмоции, и ее глаза злобно блеснули, – запомни этот момент. То, что ты чувствуешь сейчас, называется предательство. Подлое, ничем не прикрытое предательство. Это то, что в наших рядах запрещено. Мы мигуми! Мы не предаем. Мы каратели, мы судьи и мы же защитники. Ты станешь одной из нас. Теперь твое имя «746». Запомни этот код, по-другому никто более к тебе не обратится. Так как тебя зовут? – колючие глаза женщины буквально буравили меня, обдавая холодом.

- Семьсот сорок шестая, – послушно ответила я ей.

- Молодец, с тебя будет толк,- похвалила меня мигуми.

- Подписывайте отказную, эта девочка нам подходит. Больше прав на нее вы не имеете, - обратилась к папе одна из этих страшных женщин.

Отец, быстро подскочив к одной из мигуми с рыжими волосами, чиркнул стикером на тоненьком планшете. Все, меня отдали и предали! Я заревела еще больше и надрывнее.