Мийол-ученик (СИ)

Глянув на Мийола, невысокий и жилистый мужчина повёл себя странновато: прижмурил и без того полузакрытые глаза. Но призыватель не обманулся: некоторое характерное шевеление ауры мэтра свидетельствовало, что тот изучает его за счёт какого-то приёма управления праной. Не Чуткость краткая — нечто более специфичное, продолжительное, но при этом и более глубокое.

От Воина в ранге Мастера Основ можно ожидать даже чего-то сугубо личного. Каких-то сенсорных навыков, завязанных именно на персональные особенности Ядра Сути.

«Адски неожиданно. Человек, достигший второго из мастерских рангов как боец — и при этом преподаёт танцы? Что-то тут не так…

Ну, или я плохо понимаю устройство Рубежных Городов. Или чего-то не знаю о танцах.

…и крепко недооцениваю связи моего всесторонне прекрасного куратора».

— Меня направила к вам глубокоуважаемая Никасси из гильдии Сарекси. Вот её записка.

— Ясно. Пройдёмте.

Двинувшись следом за мэтром Кемватом, Мийол смотрел — и искренне поражался.

Ранее он отмечал, что его куратор двигается очень плавно, хотя и быстро, с выверенной, въевшейся в каждую жилу и каждый нерв грацией. Видывал он и других обладателей хорошей пластики — в первую очередь, конечно, Воинов разных рангов. Одна Урма с её, мнэ… задорными округлостями чего стоит!

Так вот: все они оптом и в розницу, от Воинов и до Никасси включительно, казались лишь бледными тенями мэтра Кемвата. Притом, что тот просто шёл, указывая путь, но…

«Просто шёл»? Ха!

Раньше Мийол полагал: кочующее по старинным фолиантам, ставшее пошлым штампом сравнение походки с течением воды и дуновением ветра — чистая поэзия, преувеличение. Однако недолгое наблюдение за Мастером Основ, идущим именно так — как бы абсолютно естественно, но притом, ясное дело, тщательно контролируя каждый мускул — показало: не поэзия. Скорее, чуть ли не буквальное техническое описание.

Оказывается, бывают живые люди, каждое движение которых — поэма импровизаций.

Приблизиться к совершенству тебе уже не удастся. Что ж, если за образец совершенства или чего-то близкого Никасси держала мэтра Кемвата, то… придётся смирить амбиции.

Не удастся.

Десятилетия планомерной работы над собой, вероятно, с самого малого возраста, лет с трёх или ещё меньше, под внимательным надзором опытных наставников, создают задел, который можно уменьшить. Который уже хочется уменьшить!

Но обнулить не выйдет. Даже потратив десятилетия.

В не очень большой, ярко освещённой эликсирными лампами комнате, две из четырёх стен которой представляли собой сплошные зеркала отменной гладкости, куда пришёл Мийол вослед за мэтром, последний повернулся к призывателю лицом, замирая на миг. Вспыхнул короткой серией не очень даже и сложных, но изумительно согласованных движений. И снова замер.

Поморщился. Молча, более медленно повторил серию. Опять замер в ожидании, глядя в никуда «полусонным» взглядом.

«Мне нужно… скопировать это?»

Мгновенно собравшись, Мийол попытался повторить показанное. И даже, с формальной точки зрения, преуспел. Если бы не опыт с магоклонами, требовавший почти нечеловеческой тщательности в управлении собственными копиями, с сознательным контролем даже самых малых движений — фрассова грыштха получилась бы, а не то, что нужно. Но и так разрыв между чужой небрежной точностью и собственной вымученной принуждённостью… болел.

Закрыв глаза, Мийол попробовал повторить серию, на лету исправляя ошибки.

И повторил. Наделав новых ошибок, разумеется.

И ещё раз повторил.

Вдвое медленней проделал последовательность движений в обратном порядке. И так же — медленно — в порядке прямом. В обратном. В прямом. В обратном и в прямом.

Разобрал последовательность на отдельные движения. Попробовал повторять их, каждый раз немного меняя отдельные штрихи исполнения. Открыл глаза и проследил за собой, тщательно отслеживая результат при помощи громадных дорогущих зеркал.

— Довольно, — сказал мэтр Кемват, наблюдавший за этим позорищем.

И показал — нарочито медленно — новую серию движений, чуть длиннее первой.

Так и пошло.

Череда шагов, прыжков и антраша с нарочито заложенными за спину руками. Странные наклоны корпусом, при которых позвоночник должен изображать язык пламени. Стойка на руках и разведение ног в шпагатах — продольный, потом сомкнуть вытянутые вертикально вверх стопы, потом поперечный. Движения одной лишь кистью с пальцами, складывающимися в фигуры редкой мудрёности (до такой степени, что некоторые напомнили Мийолу символы мистического языка). Падения, переходящие в волнообразные перекаты, переходящие в нечто уж вовсе…

Потом мэтр извлёк из кладовой инвентарь, и они жонглировали небольшими мячиками, выделывали разные штуки с обручами, гимнастической палкой, вертели короткие дубинки… жезлы, стеки с разноцветными лентами, веера, тупые муляжи сабель. Различные отягощения.