Мик Джаггер

Солнце исправно согревало Лазурный Берег все лето, и у помешанного на спорте Мика была масса возможностей жечь избыток энергии. Он принялся одержимо играть в теннис — хотя, к его досаде, беспрестанно курящий и с утра до вечера пьющий наркоман Кит все равно обставлял его на корте. Когда к группе поддержки Джаггера присоединилась англичанка-экспат Джун Шелли, ей досталось типично заковыристое задание: Мик возжелал «харлей-дэвидсон» и просто должен был получить его к вечеру того же дня. «Харлей» оказалось негде взять, но в Ницце она нашла «хонды» примерно сопоставимой мощности. Мик и Бобби Киз купили себе по мотоциклу и поехали на них из Ниццы домой в Биот (свою «хонду» Киз разбил пару дней спустя). Джун еще не раз выпадали случаи убедиться, что «слова „нет“ и „это невозможно“ у Мика в лексиконе отсутствуют. „Что значит — мы не можем вызвать настройщика в три часа ночи? Нам надо фортепиано настроить“».

Как неизбежно замечала наблюдательная свита, новехонький брак Мика уже пошел мелкими трещинами. Бьянку беспорядочная, обдолбанная и прокуренная обстановка Неллькот раздражала даже больше, чем Мика, она появлялась там лишь изредка и из-под палки, а возвращалась, кипя из-за чего-нибудь такого, что сделала или сказала Анита. Когда первые восторги любви улеглись, Бьянка с Миком принялись часто ссориться — публично, что он особенно ненавидел, — и у Бьянки обнаружился взрывной темперамент и склонность к рукоприкладству, каких он не знал со времен Крисси Шримптон. «Я видал, как она пару раз заехала ему в ухо, — вспоминает Бобби Киз. — Нет, давайте я перефразирую, пока меня за жопу не взяли. Я видал, как она несколько раз дала ему пощечину».

Беременность протекала нелегко, и Бьянка ясно дала понять, что в конце октября, когда наступит срок, рожать желает в Париже. Она стала часто там бывать, обосновалась в шикарном «Отеле» на рю-де-Бо-Ар, где умер Оскар Уайльд (произнеся знаменитые последние слова: «Или я, или эти мерзкие обои в цветочек»[267]). Мик мотался туда между сессиями в Неллькот, как только удавалось вырваться. Еще питая надежды на кинокарьеру, он вел переговоры с продюсером «Представления» Сэнди Либерсоном об экранизации пьесы Майкла Макклюра[268]«Проповеди Джин Харлоу и проклятия Билли Кида». Либерсон несколько раз заезжал в Биот, но ни разу не столкнулся там с Бьянкой. Все чаще пятничными вечерами Кит, хмурясь, объявлял подвальным обитателям, что Мик к ним не приедет, поскольку «опять слинял в Париж».

21 октября в городском роддоме «Бельведер» Бьянка благополучно родила шестифунтовую девочку. Ожидающим новостей репортерам Мик объявил, что его дочь «абсолютно драгоценна и совершенно, совершенно прекрасна», а назовут ее Джейд Шина Джезебел. «Почему Джейд?» — спустя годы спросит его одна подруга. «У нее глаза были такие зеленые», — ответит он.[269]

Почти полгода Кит, к своему успокоению, полагал, что расслабленная жизнь на Лазурном Берегу касается и тяжелых наркотиков. Благодаря сестре Смитти он прибыл сюда в завязке, но после аварии во время картинга ему от болей прописали морфиновые инъекции, и он вскоре вернулся к героину. Как обычно, вокруг было полно народу, не дававшего ему слезть. Повар в Неллькот, малоприятная личность, известная как Жирный Жак, через марсельских знакомых бесперебойно поставлял высококачественный товар. Когда отпала возможность для транспортировки использовать детей, «Испанец» Тони Санчес привез Киту из Лондона кокаин в игрушечном пианино, предназначенном в подарок малолетнему Марлону. Как-то раз, когда Кит ушел в море на «Метаквалоне-2», моряки с американского авианосца сбросили ему большой мешок травы. Когда в гости после выставки в Ницце заехал Джон Леннон, Мик и прочие так и не увиделись со старым другом и поклонником. Леннон сорок пять минут провел с Китом за закрытыми дверями наверху и отбыл, на прощание заблевав ковер в прихожей.

Полиция Ниццы держала Неллькот под прицелом и просто ждала момента атаковать. Случай выпал, когда в дом средь бела дня явились грабители и сперли бо́льшую часть гитарной коллекции Кита и два саксофона Бобби Киза. Полиция, судя по всему, решила, что дом ограбили марсельские наркодилеры, которым недоплатили. Киту запретили выезжать из Франции до разбирательства в магистратуре по еще не предъявленным обвинениям, которые, предупредили его, скорее всего, будут касаться торговли героином и организованной проституции. Благодаря связям принца Руперта самые серьезные обвинения были сняты, и Кит получил разрешение выезжать за рубеж при условии, что он по-прежнему будет платить внушительную сумму за аренду Неллькот.