Мик Джаггер

Еще до появления Мика помолвка с Брайаном Ферри разлаживалась. Ферри вырос в рабочем районе графства Дёрэм, но прикидывался английским сквайром и к тому же поэтом; он предпочитал, чтобы его шестифутовая белокурая сирена носила твид и сидела картинно, пока все остальные скачут вокруг него. Джерри любила веселье, хохот и ножную борьбу — техасский спорт для баров, в котором она добивалась замечательных успехов.

Июньским вечером в 1976 году, когда Джерри за себя и жениха приняла приглашение отужинать с Миком, Ферри ничего не заподозрил. Потом, все еще полагая, что Мик в основном интересуется им, Ферри пригласил его к себе в Холланд-парк. В машине, позже рассказывала Джерри, Мик тесно прижался к ней коленкой, и ее словно «током ударило». Когда прибыли, она пошла заваривать чай, а он вызвался помочь, «скакал вокруг, шутил… и все разливал», к немалому огорчению домашнего аккуратиста Ферри. Мик умудрился пригласить к ним еще нескольких людей, и Ферри не досталось тихой беседы тет-а-тет о том, как трудно быть поп-звездами.

По одной версии этой истории, которую Джерри часто излагала, Мик устремлялся за ней всякий раз, когда она уходила в кухню, а подозрительный Ферри шел следом. По другой — Мик гонялся за ней вокруг теннисного стола, пока не пришел Ферри и его не шуганул. В конце концов, разнервничавшись от этой гиперактивности и бедлама, Ферри обиженно отбыл в постель. По словам Джерри, Мик попытался ее поцеловать, но она не далась. Однако, как потом Мик говорил одному другу, она его недвусмысленно дразнила: «Он сказал, Джерри была в чулках с подвязками и то и дело ими светила».

Потом он раз за разом звонил Ферри и оставлял на автоответчике бодрые сообщения: «Привет, Брайан, давай опять повидаемся…» — но ему не перезванивали. «Я с ним больше встречаться не буду, — сказал Ферри Джерри. — Он только и делал, что на тебя пялился».

В июле европейские гастроли завершились, и Мику опять пришлось отправиться к семье. Они с Бьянкой съездили на Олимпийские игры в Монреаль — ему, разумеется, без проблем удалось достать билеты в последний момент, — посмотреть, как кубинский спринтер Альберто Хуанторена получает две золотые медали. Потом они снова повезли Джейд к Энди Уорхолу в Монток, где Мик отметил свой тридцать третий день рождения.

Дабы смягчить их с Бьянкой трения, в дом потоком зазывались гости, в том числе Джон Леннон и Йоко Оно (уже примирившиеся), Эрик Клэптон, Дэвид Боуи и Уоррен Бейти. Как и в прошлый раз, гости Мика порой нечаянно забредали на соседний участок телеведущего Дика Кэветта. Однажды утром Кэветт на берегу столкнулся с Джеки Онассис, дважды вдовой — президента Джона Ф. Кеннеди и греческого судового магната Аристотеля Онассиса.

На закате брака Мика и Бьянки Кэветт близко с ними познакомился — и Джейд покорила его, как и Уорхола год назад. «Она была такая миленькая, и Бьянка ее красиво наряжала, в брючные костюмчики с бабочками. И, господи, какая она была умная — и смешная! Помню, я куда-то вез ее и Бьянку, а машина никак не заводилась, и я сказал: „Вот говно-то, а?“ Извинился за грубость, а Джейд с этим своим роскошным британским акцентом мне говорит: „Прошу вас, не беспокойтесь. Я вполне привычна слышать такие слова“».

Кэветт, интеллектуал и библиофил, обнаружил в Мике литературные глубины, каких тот не выказывал на ток-шоу. «Вечером мы с женой позвали их с Бьянкой выпить. Когда они уходили, я сказал, мол, приятно, что они побывали у нас в доме. „В нашем доме…“ — сказал Мик, и я только потом понял, что он цитировал „Макбета“».[303] В другой раз они пошли в японский ресторан на Манхэттене. «Узнав Мика, мальчишка-официант сполз на пол по стене».

Незадолго до отъезда Джаггеров Кэветт на некоторое время отлучился. «Я летом сдавал свой дом секретарше Дорис, так что она тоже познакомилась с Миком и Бьянкой. Потом рассказала, что они однажды вечером зашли, посидели, вели себя очень достойно, но она заподозрила, что они пили. „С чего ты взяла?“ — спросил я. „Потому что, — сказала она, — Бьянка читала „Нью-Йорк таймс“ вверх ногами“».

Прибыли Миковы родители — к несчастью, как раз когда поступили сообщения о приближении урагана «Белль». К Лонг-Айленду он почти выдохся, но прямо перед участками Уорхола и Кэветта вызвал любопытное явление. Пришла гигантская волна, однако не разбилась, застыла десятифутовой зеленой стеной. Для рок-звезды, жаждавшей сбежать из своего брака, но боявшейся последствий, как медийных, так и финансовых, то была идеальная морская метафора: волна должна разбиться, но, господи, пожалуйста, пусть не прямо сейчас.