Микеланджело

Намедни мне доставлено посланье.
Трёх кардиналов тотчас я сыскал
И выполнил все ваши предписанья.

Письмо в стихах вначале показал

Старшому Медику, и злой наш гений66
От смеха чуть очки не поломал.

Меньшого67

навестил без приглашений.Святоша вам благоволит душой,
Хотя горазд до всяких ухищрений.

Пока я не нашёл в толпе мирской

Секретаря,68 что при дворе всем служит, —
Потешился б он вволю над собой.

Который год по вам тюрьма здесь тужит,

И многие бы предали Христа,
Лишь бы петлю на вас стянуть потуже.69

Гневят их эпиграммы неспроста.

Мерзавцы палача страшатся вдвое,
Дрожат поджилки — совесть нечиста.

Ваш римский друг70

вконец лишён покоя.Он словно мясо жёсткое с душком,
Рискует угодить попам в жаркое.

А наш Буонарроти с огоньком.

Он потрясён был добрыми словами —
Ваш отзыв оглушил его как гром.

Сказал, что повозился бы с камнями

Во имя вашей славы на века.
Но где резцу тягаться со стихами,

Чья рифма столь изящна и крепка!

Они годам и тлену неподвластны —
В них правдой дышит каждая строка.

Признательность вам выражая страстно,

Он молвил: «Как ни лестно от похвал,
Мои деянья с ними не согласны:

Я не достиг того, чего желал.

Но Берни смог раскрыть мою натуру
И верную идею подсказал.

Все прочие смешны и хвалят сдуру —

Искусству суесловие во вред.
Скорей умру, а жизнь вдохну в скульптуру!

Великих дел ждёт от меня поэт.

Пусть знает, что я вызов принимаю
И высоко ценю его совет».

Так он сказал. На сём я умолкаю,

Да и в поэзии не преуспел,
А потому ход мыслей закругляю.

Поставил точку я и покраснел.

Пред кем же рифмоплётством занимаюсь?
Кому стихами докучать посмел?

Ответ готов, и я отнюдь не каюсь.

Достанется хула мне — поделом.
Но я на вашу милость полагаюсь

И, как всегда, готов служить во всём

Вам, мастеру большого дарованья,
Пусть даже поплатившись клобуком.

Лишь угодить — иного нет желанья,

И я в лепёшку расшибусь для вас,
Хотя достоин в рясе осмеянья.

С почтеньем. Выполню любой приказ (85).

* * *

Мстительному герцогу Алессандро повсюду мерещились враги, и он страшился даже собственной тени, как об этом сказано в приведённом выше мадригале Микеланджело. Заподозрив в связях с заговорщиками Баччо Валори, он приказал казнить бывшего верного пса, утратившего доверие. Обещанная ему скульптура «Давид-Аполлон» так и осталась в мастерской. Незадолго до расправы над Валори в страшных муках от французской болезни, как тогда называли сифилис, испустил дух предатель Малатеста Бальони, представитель клана перуджинских тиранов.