Микеланджело Буонарроти

Микеланджело был очень сильно обеспокоен: наследники Юлия II, в том числе бывший герцог Урбинский, были из рода делла Ровере ¹⁴⁸. Скульптор чувствовал неодобрение нового понтифика и потому развил безудержную активность. Он отправил надежного человека в Каррару, чтобы отобрать и доставить в Рим новые глыбы мрамора, купил несколько тонн меди для фриза: нужно было закончить гробницу в течение года.

А тем временем Лев X сначала присоединился к антифранцузской Священной Лиге, а после смерти Людовика XII начал искать союза со сменившим его Франциском I. В 1516 году был заключен конкордат с Францией, по которому король получил право назначать всех епископов и настоятелей монастырей. Этот договор действовал во Франции вплоть до революции 1789 года. Таким образом Франция превратилась в верного союзника Ватикана.

После возвращения из Болоньи, где были подписаны мирные соглашения с королем Франции, Лев X подтвердил самые тревожные предчувствия Микеланджело. Во-первых, он отменил решение об оформлении гробницы своего недруга Юлия II. Во-вторых, он объявил о предстоящем переоформлении фасада церкви Сан-Лоренцо, домовой церкви семейства Медичи, построенной Филиппо Брунеллески рядом с дворцом тосканских герцогов во Флоренции.

Церковь имела довольно жалкий кирпичный фасад, уродовавший все здание, и, украсив его, папа самым великолепным образом не только прославил бы свое семейство, но и увековечил бы собственное имя. В то же время, заботясь о величии Медичи, он хотел помешать возведению гробницы, о которой мечтал его предшественник, а для этого было достаточно оторвать Микеланджело от работы, отправив его во Флоренцию.

В результате объявлили конкурс на новый проект, в котором участвовали Микеланджело, а также Джулиано да Сангалло, Баччо д’Аньоло и Якопо Сансовино, известный своим вкладом в архитектуру Венеции.

Естественно, Микеланджело был рад возможности вернуться в родную Тоскану, но подобное «совместительство» никак не устраивало мастера, привыкшего работать самостоятельно. В одном из своих писем Сансовино упрекает Микеланджело в недостойном поведении по отношению к соперникам. Это заставляет думать, что «Божественный», твердо решив работать в одиночку, не всегда настолько честен, как утверждают его преданные биографы.

Так или иначе, но Сансовино устранился сам. В октябре 1516 года умер Джулиано да Сангалло, и остался лишь один конкурент – Баччо д’Аньоло. Его макет церкви Сан-Лоренцо Микеланджело смахнул, как ненужную игрушку.

– Ребячество! – ограничился он насмешкой, смакуя удачно подобранное слово.

При этом сам он написал, что его будущее творение «своей архитектурой и скульптурой станет зеркалом всей Италии» ¹⁴⁹.

По-видимому, увлекшись устранением неожиданно возникших конкурентов и впав в эйфорию от столь грандиозного проекта, он совершенно забыл о «скорбном наваждении» гробницы папы Юлия II.

Проблемы с мрамором

Не исключено, впрочем, и обратное – что Микеланджело настаивал на своих обязательствах перед Юлием II. Но это было бы тщетно, Лев X отверг бы все возражения одним жестом руки. Как бы то ни было, скульптор в конце концов отправился в Каррару, чтобы проследить за добычей большого числа мраморных глыб для украшения фасада церкви Медичи.

Это дело Микеланджело не хотел доверять никому: ни выбор камня, ни его обтесывание, ни предварительное завершение колонн на месте с целью уменьшения транспортных расходов. Поэтому в Карраре он провел больше года, пока в феврале 1518 года вдруг не был вызван письмом кардинала Джулио де Медичи, который открыто обвинил его в том, что он «куплен» каррарцами. В письме говорилось:

«У нас появились подозрения, что вы строите отношения с каррарцами, следуя личному интересу, а посему не желаете даже рассматривать цену продукции карьеров Пьетрасанты <…> Но его святейшество желает, чтобы для работы использовался мрамор, добытый именно в Пьетрасанта, а не в каких-либо других местах» ¹⁵⁰.

Микеланджело, конечно же, был личным другом маркиза де Альбериго, владельца Каррары. Но проблема была совсем не в этом: просто не существовало дорог, чтобы проехать в Пьетрасанту!

– Достаточно открыть одну, – сухо сказал кардинал Джулио.

Микеланджело уже не нуждался в дополнительных объяснениях, когда кардинал от имени понтифика объявил, что Пьетрасанта входит в число флорентийских карьеров, а посему там не надо оплачивать сам мрамор – только рабочую силу.