Микеланджело из Мологи

- Вот, посмотрите, пожалуйста. Вам не приходилось где-нибудь раньше его видеть?

Она взглянула на кольцо, провела пальцем по зеленым граням изумруда... На ее ресницах, в уголках глаз выступили две маленькие слезинки. Я дотронулся ладонью до ее локтя. Она положила свою ладонь поверх моей, подняла голову и, посмотрев мне в глаза, спросила:

- Он жив? Мы увидим его?

Я чуть сильнее сжал ее локоть, отвел взгляд в сторону, как будто в этом была моя вина, и отрицательно покачал головой:

- Нет. Папа умер.

Слезинки с ее ресниц упали на щеки. Не мигая, она продолжала смотреть на меня, ожидая, что вот сейчас я улыбнусь и скажу, что пошутил, что это все неправда, что мой отец, а ее сын, жив.

Я молчал, опустив вниз голову.

- Твое имя не Андрей Лийв. Твое имя - Андрей Владимирович Сутырин, тихо произнесла она спустя какое-то время.

Я ничего не ответил. Только поднял, наконец, голову, провел подушечками пальцев по влажной морщинистой щеке своей так неожиданно найденной бабушки и положил руку на подлокотник кресла.

Она попросила меня рассказать о моем отце, о том, как мы жили, как он умер, где похоронен...

Я рассказал.

Потом я попросил ее рассказать о том, что произошло с ней и моим дедом, Анатолием Сутыриным, после того, как они были арестованы эстонскими пограничниками.

Ее рассказ был длинным. Он больше касается нас двоих, поэтому нет смысла приводить его здесь целиком. Но чтобы у любопытствующего читателя не возникало законных вопросов: что? как? и почему? я конспективно изложу суть происшедших событий.

Тогда, в январе 1940 года, эстонские власти, спустя пару недель после ареста, передали Анатолия и Настю российским властям. Однако случай помог моим будущим дедушке и бабушке бежать с территории советского погранпункта. Дня три они скитались по лесам, потом добрались до той деревни на Псковщине, в которой жила мать Насти, моя прабабушка, и до декабря 1941 года жили у нее. Помогли построить дом, на огороде работали. Анатолий много рисовал. После того, как Эстония вошла в состав СССР, он ездил в Таллинн, хотел найти Пашу. Однако владелец дома на улице Харью, у которого они когда-то арендовали для жилья подвал, сказал ему, что Паша бежал в Америку и увез картины с собой.

- Владелец просто не хотел лишаться дешевой рабочей силы в лице Паши, поэтому солгал, - высказал я догадку.

- Да, - согласилась бабушка. - Наверно, так оно и было.

В феврале 1941 года Анатолий и Настя сыграли свадьбу. Представляешь, - оживилась в этом месте рассказа бабушка. - Тогда первый раз моя мама разрешила нам с Анатолием лечь вместе спать. Бедная мама, она и не догадывалась, что еще два года назад, в Москве, мы с ним спали вместе. Правда, в Москве он клал посередине кровати свое свернутое в рулон пальто и не поддавался ни на какие провокации. Все говорил, что я еще маленькая: повзрослею, найду себе помоложе, поинтереснее... А я потом плакала в одиночестве. Я уже давно его любила и знала, что любовь дается только один раз, и дает ее человеку Бог!

Уголки ее губ дрогнули, глаза потеплели, как будто она увидела в иллюминаторе несущегося над Атлантикой самолета далекую довоенную российскую деревню, свою маму и молодого красивого мужа, любовь к которому была ей подарена Богом. Потом снова все растворилось в голубых красках неба, уголки губ опустились. Сбиваясь и путаясь в очередности, то забегая вперед, то возвращаясь к уже рассказанному, она поведала о дальнейших событиях.

В декабре 1941 года их деревню сожгли фашисты: кто-то из местных жителей убил ночью немецкого солдата, вот они и решили отомстить. Выбегавших из горящих изб жителей, каратели расстреливали из автоматов. На глазах у Насти убили ее мать, убили соседку и ее кричащего от боли и ужаса годовалого сына. Анатолий с Настей сумели спрятаться в расположенном позади дома леднике и с наступлением сумерек бежать в лес. Со стороны деревни еще долго доносились выстрелы, брань и хохот немецких солдат. Маловероятно, чтобы кто-то из деревенских сумел выжить. Первую ночь они провели в лесу. Под утро рискнули развести небольшой костер, чтобы согреться. Перед тем как идти дальше Анатолий сказал, что теперь у них одна задача - добраться до моря и бежать в Америку.

Они долго шли по каким-то заснеженным дорогам. Неожиданно, почти на месяц раньше предполагаемого срока, у Насти начались схватки. 24 декабря 1941 года на заброшенном хуторе в Южной Эстонии она родила сына Владимира.