Михаэль Шумахер – номер один

Шумахер отдавал себе отчет в собственных слабостях и потому часто лез на рожон. Он хотел, чтобы остальные видели в нем жесткого и неумолимого соперника, решительно настроенного на победу. Человека, который на сто процентов уверен в себе и к тому же никогда не ошибается. Михаэль хотел, чтобы его противники чувствовали себя проигравшими еще до старта, и использовал все Мыслимые и немыслимые средства для того, чтобы максимально упростить задачу для себя и усложнить для них. Разумеется, у этой его стратегии были и негативные стороны: публика тоже воспринимала его как отрицательного персонажа.

Однако настоящий, которого хорошо знают и любят члены команды Ferrari и прочие приближенные, — душевный и тонко чувствующий человек, разительно отличающийся от сложившегося стереотипа. Он всегда держал в узде эмоции, так как не желал обнажать душу перед соперниками и на публике. Кажется, он и сам не знал наверняка, что произойдет, ослабь он узду и дай волю эмоциям.

Поэтому, как и в других областях своей жизни, строго себя контролировал. После того как Шумахер выиграл свой второй титул за Benetton, он сидел на торжественном ужине с членами команды и литрами пил яблочный сок. Когда кто-то спросил его, зачем он это делает, Михаэль ответил, что чуть позже собирается выпить много спиртного, а сок поможет его организму справиться с алкоголем. «Ты хотя бы иногда можешь не думать?» – спросили его. «Не могу», — честно ответил Михаэль.

С годами Шумахер немного расслабился и иногда стал позволять себе оттягиваться с друзьями. Он устраивал поистине эпические вечеринки. Пел караоке, пока у него не пропадал голос. На следующий день Михаэль искупал свою вину тем, что забирался пешком на лыжный склон, вместо того чтобы подняться в фуникулере.

Нижеприведенный инцидент иллюстрирует то, что творится у Шумахера внутри, и показывает, насколько хорошо он обычно это скрывает. Это произошло в 1998 году, в дождливой гонке на Гран-при Бельгии в Спа-Франкоршам, когда Михаэль врезался в Дэвида Култхарда. Шумахер лидировал в гонке с отрывом тридцать семь секунд, когда догнал шотландца, отстающего на круг. Шумахер боролся с Хаккиненом за чемпионат мира, и после того как Мика сошел с дистанции, немец имел все шансы впервые в сезоне возглавить личный зачет.

У Култхарда было много возможностей пропустить Шумахера, самый простой вариант – шпилька «Ля Суре», которая проходится на скорости 48 км/ч, там Шумахер даже на мгновение поравнялся с шотландцем. Но Култхард остался впереди, а Михаэлю оставалось лишь гадать, что за игру тот ведет. Выйдя из левого поворота, уходящего под гору к повороту «Пуон», Култхард не стал набирать скорость, переключаясь со второй на третью передачу. На самом деле он использовал газ лишь на пятьдесят шесть процентов по сравнению с Шумахером. За долю секунды разница в скорости между ними стала громадной: 160 км/ч у Култхарда, 220 км/ч у Шумахера. Шотландец взял вправо, но все еще оставался на траектории. Шумахер не прочитал его намерений, слишком поздно осознав, что туча брызг перед ним – это и есть машина Култхарда. Он врезался в McLaren, повредив тому заднее антикрыло и сорвав себе переднее правое колесо. Колесо взмыло в воздух и перелетело через ограждение трассы. Вместе с ним вылетели в трубу десять очков и возможность стать лидером в чемпионате перед следующей гонкой в Монце.

Вернувшись в боксы, Шумахер выскочил из кокпита и в ярости устремился к гаражам McLaren. Он расталкивал механиков, пытаясь добраться до Култхарда. Те держали его, а он кричал шотландцу: «Ты пытался меня убить!»

Шумахер позже признал, что это был единственный раз в его жизни, когда он полностью потерял над собой контроль, и сей факт его потряс. Култхард отрицал, что его действия были намеренными, но, без сомнения, вина по большей части лежит на нем. Дальнейшее на многое проливает свет. Култхард рассказывает:

«На следующей неделе были тесты в Монце перед Гран-при Италии. Тиффози [фанаты Ferrari] болели со всей своей страстью. Толпа свистела всякий раз, когда я выходил из гаража. Это еще ничего, но когда я увидел растяжки со словами «Убийца Култхард», я почувствовал угрозу, исходящую от этих безумных болельщиков.

У нас с Михаэлем была договоренность, что мы встретимся на нейтральной территории и поговорим. Только мы двое, больше никого. Поначалу я ощущал себя неуютно. Я объяснил ему свои действия и извинился за происшедшее. Затем разговор перешел к тому, кто прав и кто виноват.