Михаэль Шумахер – номер один

«Я наблюдал за ним на протяжении пары часов после гонки, прежде чем он отправился говорить с прессой. Я думал, он понимает, что происходит. Но это оказалось не так. В прошлом он вел себя адекватно – как в Монако в 1996 году, когда разбил машину в гонке, и итальянская пресса ждала от него объяснений. Михаэль тогда легко мог сказать, что его подвела машина, но признал, что сам виноват и что сожалеет о случившемся. Я думал, он поступит так же и на этот раз, но он этого не сделал».

Хотя Шумахер все еще считает, что СМИ и его недоброжелатели в паддоке раздули инцидент в Хересе до немыслимых масштабов, реакция Монтедземоло и других заставила его осознать, что ему есть за что извиниться. Со временем он полностью признал свою вину за случившееся в Хересе, но Вилли Вебер все еще настаивает, что его гонщик виноват лишь отчасти. «Если бы он сделал все правильно, если бы действительно этого хотел, тогда бы он намеренно въехал в машину Вильнева, и они оба бы сошли, — говорит он. — Это было просто рефлексивным действием, и позже Михаэль сожалел о случившемся».

Взрыв негодования в СМИ на следующий день был поистине впечатляющим. Немецкая и итальянская пресса метили в самое сердце, итальянцы призывали к «публичному покаянию», немцы оплакивали гибель репутации Шумахера. «Конец репутации великого гонщика», — писали в одной газете.

Вильнев подлил масла в огонь. На следующий день после победы в чемпионате он дал целый ряд интервью для спутниковых телеканалов из студии на автодроме, буквально раздавив Шумахера.

«Я могу понять, почему он попытался вытолкнуть меня с трассы. Мы сражались за титул. Я мог бы сделать то же самое в Судзуке и стать чемпионом уже там, но это не в моем стиле. Это вопрос характера. В такой ситуации всегда следуешь инстинктам, даже если умом понимаешь, что нужно поступить иначе. Михаэль инстинктивно хотел вынести меня с трассы. У меня другой характер. Мне было бы не по себе, если бы я сделал такое. Но он проиграл в своей собственной игре».

Любопытно, что за несколько часов до этого интервью Вильнев с Шумахером вместе отмечали окончание чемпионата. Вернувшись в свой отель после ужина, ближе к рассвету, они натолкнулись друг на друга и убедили охрану открыть бар. Шумахер даже нацепил на себя белый парик, который сделал один из механиков Williams в честь Вильнева с его обесцвеченными белыми волосами. Соперники заказывали коктейли один за другим, напились и отлично провели время в обществе друг друга.

Через несколько дней, когда фотографии этой сцены появились в немецком журнале, ситуация усугубилась. Складывалось впечатление, что эти двое – друзья и между ними нет никакой враждебности. Циничная попытка сгладить положение. Вильнев был возмущен: «Это была частная вечеринка, наше личное дело, и вдруг публикуют эти фотографии. Ну как с этим бороться? Нельзя делать подобные вещи. А затем Михаэль говорит, что мы друзья. Меня тошнит от этого. Он действует мне на нервы. Мы не друзья и никогда ими не станем. То, что он сделал на трассе, не столь важно для меня, но вот это уже переходит все границы».

Стюарды в Хересе сочли происшедшее гоночным инцидентом, но президент Автомобильной федерации Макс Мосли так не считал. Он просмотрел множество негативных отзывов в прессе и понял, что из-за решения стюардов руководящий орган выглядит безответственным и слабым. Шумахера вызвали на специальное дисциплинарное слушание, куда он должен был явиться через месяц. Он прекрасно помнил о событиях 1994 года и о дисквалификации, которую до сих пор считал необоснованной. Очевидно, что FIA и на этот раз собиралась действовать решительно. Монтедземоло быстро среагировал, организовав пресс-конференцию в Маранелло. Он хотел устроить демонстрацию покаяния в чисто итальянском стиле. Помня о том, как не любит Шумахер показывать эмоции на публике, можно сделать вывод, что эта пресс-конференция стала одним из самых ужасных событий в жизни немца. Он появился в темном костюме, с виноватым видом и сказал: