Михаил Булгаков

30 мая 1931 г. Булгаков отправил Сталину еще одно письмо с такими словами: «Я невозможен ни на какой другой земле, кроме своей – СССР». Потерять родину для него стало бы бедой «похуже запрещения моих пьес» [10, с. 124]. В этом письме, оставшемся без ответа, он снова просил разрешить ему заграничную поездку [6]. Еще на одно письмо, отправленное Булгаковым позже, Сталин также не ответил.

В 1932 г. спектакль «Дни Турбиных» во МХАТе был возобновлен, конечно, не без нажима на советские культурные инстанции со стороны Сталина. Всесильному главе государства понадобилось около двух лет, чтобы переубедить чиновников, что спектакль не носит антисоветский характер. В 1936 г. он же настаивал, чтобы «Дни Турбиных» направили на парижские гастроли.

По тонкому льду

Жизнь Булгакова в 1930-е гг. можно сравнить с прогулкой по острию ножа или по тонкому льду, грозящему вот-вот провалиться. Запреты и разрешения, конфликты и удачи наслаивались друг на друга. Вскоре после описанного разговора Булгаков уже официально числился среди сотрудников МХАТа. Режиссерской задачей стала постановка спектакля по «Мертвым душам» Н. В. Гоголя. Позже Булгаков просил о зачислении и в актерский состав труппы.

В 1931 г. был разрешен к постановке «Мольер» (авторское название «Кабала святош» потребовали снять). Ближе к концу года драматург начал инсценировать «Войну и мир» Л. Н. Толстого. Пьесу по мотивам гоголевской поэмы «Мертвые души» Булгаков закончил в 1932 г. Начал работать над прозаическим произведением «Жизнь господина де Мольера» (закончена в 1933 г.; увы, при жизни автора не публиковалась) и переводами мольеровских пьес. Параллельно драматург сотрудничал с Театром рабочей молодежи (ТРАМ).

В 1933 г. замаячили надежды на постановку «Бега» (увы, не осуществившиеся). В 1934 г. Театр сатиры приступил к репетициям еще одной пьесы Булгакова – искрометно веселой комедии «Иван Васильевич», в которой обыгрывались фантасмагорические перемещения некоего советского человека во времена русского царя Иоанна IV Грозного и обратно в современность (эта история известна нам по фильму «Иван Васильевич меняет профессию», поставленному кинорежиссером Леонидом Гайдаем в 1973 г.). В то же время в Театре им. Евг. Вахтангова репетировалась пьеса «Александр Пушкин». Шла работа над менее крупными произведениями, Булгаков сотрудничал с кинофабриками, принимал участие в радиоспектаклях. Начались съемки фильма «Ревизор» по булгаковскому сценарию (увы, прекратившиеся в 1936 г.).

Вместе с тем на Первом съезде советских писателей в 1934 г. Булгаков не присутствовал – его не позвали, хотя в Союз советских писателей все же приняли. Когда 30 октября 1935 г. Анна Ахматова пришла к Булгаковым с сообщением, что арестованы ее муж искусствовед Николай Пунин и сын, тогда ещё студент Лев Гумилев, Булгаков помог ей составить письмо Сталину. На следующий день Ахматова и Елена Булгакова отнесли письмо в сталинский секретариат, а 4 ноября арестованных выпустили на свободу.

В 1936 г. Булгаков стал либреттистом Большого театра. Началась работа над либретто оперы «Минин и Пожарский», которая была поставлена.

«Мольер» после отрицательных рецензий в прессе был снят с репертуара МХАТа. Режиссеры уговаривали автора спасти спектакль, убрав кое-какие явления и дописав новые, однако уставший от постоянных придирок автор отказался: «Запятой не переставлю» [6]. Примерно в то же время нападкам подвергся также и «Александр Пушкин». Вот так, в силу обстоятельств Булгакову пришлось уходить из МХАТа и перебираться в Большой театр. Среди планов оперных либретто – сюжеты о русском князе Владимире Святом и о Петре I, либретто оперы по произведениям Мопассана на музыку композитора Исаака Дунаевского. А о МХАТе писатель рассказал в «Театральном романе (Записках покойника)», законченном им в 1937 г.

И опять, увы! В 1937 г. вахтанговцы приостановили работу над «Александром Пушкиным». Взамен театр предложил Булгакову поработать над инсценировкой романа «Дон Кихот» Мигеля де Сервантеса или написать пьесу о легендарном русском полководце Александре Васильевиче Суворове. Чтобы читать Сервантеса в оригинале, Булгаков принялся изучать испанский язык. В результате пьеса была написана, но и ее очень долго мытарила советская цензура, не давая разрешения на постановку.

Своего рода благодарностью главе государства за участие и поддержку стала пьеса Булгакова «Батум» (1939), которая, однако, поставлена не была, причем по причине неожиданной: известно, что запрет наложил сам Сталин. Пьеса ему понравилась, но постановку он счел несвоевременной. Булгаков же, не допуская даже возможности такого поворота событий, уже заключал договоры на спектакли, оперы, радиопостановки по своей последней пьесе…

Но лед все-таки треснул.