Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.

Встреча с Яковлевым прошла в строгом соответствии с предсказанным мне сценарием. Нарекания на сотрудников разведслужбы лились сплошным потоком, а всему КГБ доставалось при этом ещё больше. Поначалу оценки облекались, правда, в мягкие, даже осторожные выражения, но подтекст прослеживался чётко: зачем, мол, и кому нужна наша разведка в Канаде?

«Пустая трата усилий и денег», — с жаром утверждал посол. Александр Николаевич был убеждён, что резидентура только и занимается тем, что вовсю следит за ним — подслушивает, ведёт наружное наблюдение, досматривает почту, и вообще, как он выразился, «копается в грязном белье».

Да, исподнее Яковлева действительно уже в ту пору было ой каким «несвежим»! Если бы наши сотрудники и впрямь занимались тем, что им приписывал Яковлев, думаю, мы гораздо раньше узнали бы некоторые «детали», которые до сих пор пытается тщательно скрыть этот «архитектор» перестройки…

Я старался дать собеседнику выговориться, не прерывал его, но к концу беседы Яковлев всё же узнал и мою позицию. Я сказал, что недостатков и промахов в нашей работе даже больше, чем считает посол, но ведь есть и положительные, о которых он почему-то не упомянул и которые с лихвой перекрывают весь тот негатив, который есть в деятельности разведки. Столь отрицательные суждения о разведслужбе, Комитете госбезопасности в целом, подчеркнул я, для меня лично являются неприемлемыми, поскольку они, по моему глубокому убеждению, просто не соответствуют действительности. Характер работы разведки таков, что, к сожалению, о её успехах и конкретных результатах в открытую не расскажешь, но они тем не менее есть, хотя и не в таких количествах, как хотелось бы.

Надо сказать, что после этого довольно решительного отпора Яковлев быстро сориентировался и стал проявлять такую гибкость, что заключительная часть нашей беседы прошла совсем в ином ключе, отличалась уже сплошной «доброжелательностью» с его стороны и, более того, «заботой», как помочь нашим разведчикам в Канаде.

Но тем не менее мои первые впечатления от личной встречи с Яковлевым остались неизменными — они полностью подтверждали слова, сказанные Андроповым.

В памяти отложился настороженный колючий взгляд Александра Николаевича, недоброжелательность его натуры, уникальная способность быстро менять свою точку зрения, переходить от только что высказанных оценок к прямо противоположным. И главная его черта — исключительная скрытность, замкнутость.

Ни в ходе нашей первой встречи, ни потом мне никогда не удавалось составить завершённое представление о внутреннем мире этого человека: вот уж про кого поистине можно сказать, что «его душа — потёмки»!

Вскоре после описываемых событий Яковлев (с помощью Горбачёва) вернулся в Союз и тут же был назначен директором Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. Он довольно быстро вошёл в неофициальную команду Горбачёва, помогая последнему готовить материалы к докладам и статьям.

Наши контакты с Яковлевым стали носить более частный характер. В 1985 году Яковлев вновь возвращается на работу в ЦК КПСС, при этом он окончательно связывает свою судьбу с Горбачёвым.

Несостоявшийся пленум

А. Коробейников:

— Приходилось ему поступаться делом и ради конъюнктурных соображений. Так, не единожды в своей книге упоминает Михаил Сергеевич о несостоявшемся Пленуме ЦК КПСС по вопросам научно-технического прогресса, утверждая, что проведение пленума усилило бы его позиции, а это не устраивало Н.А. Тихонова, В.В. Гришина, А.А. Громыко.

Помилуйте, уж если бы Михаил Сергеевич точно знал, что его позиции окрепнут, по логике вещей, он не мог сам предложить К.У. Черненко отказаться от проведения этого пленума! Почему же он так легко отступился от идеи, обещающей решение действительно актуальной государственной задачи? Оказывается, настаивать на проведении пленума, вопреки мнению ряда членов Политбюро, было в некотором отношении рискованно: так ведь можно было потерять набранный темп продвижения к посту генсека.

В. Афанасьев:

— Несколько месяцев с краткими перерывами мы готовили доклад и другие материалы к Пленуму ЦК КПСС по научно-технической революции. Написали два варианта доклада. Пару раз приезжал на дачу сам Леонид Ильич, однажды прочитал доклад, одобрил его.

А Пленум ЦК по научно-техническому прогрессу не состоялся. Мне хотелось услышать от самого Брежнева, почему так случилось, но он меня не принял — сослался на занятость.

По моему мнению, причина была вполне понятной.

Хорошо известно, что для эффективного использования электроники нужны: парк ЭВМ, масса специалистов, умеющих работать на электронной технике, а главное — адекватная новейшей технике экономическая наука. Ни того, ни другого, ни третьего у нас не было.