Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.

Трое детей деда Андрея умерли от голода. А его самого весной 1934 года арестовали за невыполнение плана посева — крестьянам-единоличникам власти устанавливали такой план. Но семян не было, и план выполнять оказалось нечем. Как «саботажника» деда Андрея отправили на принудительные работы на лесоповал в Иркутскую область. Бабушка Степанида осталась с двумя детьми — Анастасией и Александрой.

— А отец мой взял на себя все заботы: семья оказалась никому не нужной. Ну а дед Андрей в лагере работал хорошо, и через два года его освободили досрочно. Вернулся в Привольное с двумя грамотами ударника труда и сразу вступил в колхоз. Поскольку работать он умел, то скоро стал руководить колхозной свинофермой, и она постоянно занимала в районе первое место. Опять дед стал получать почётные грамоты.

По отзывам односельчан, дед по отцу, Андрей Моисеевич Горбачёв, был, не в пример общительному и улыбчивому деду Пантелею, угрюмым, вспыльчивым, хотя волевым и сильным человеком, так и не признавшим советскую власть. Был он мужиком прижимистым, крутого нрава и мало сочувствовавшим большевикам. В партию он не вступил.

Виктор Алексеевич Казначеев, в прошлом один из близких друзей Михаила Сергеевича, — вместе делали карьеру в комсомольских и партийных органах края, — написал книги «Последний генсек» и «Интриги — великое дело», к которым, кроме его устных рассказов, я не раз ещё буду обращаться, вспоминает:

— О деде Андрее Михаил Сергеевич не любил рассказывать, как-то всегда чувствовалось, что семья матери ему была ближе.

Биографы Горбачёва задаются вопросом: что же сформировало характер, нравственные позиции, определило работоспособность и методы действий Горбачёва?

В.И. Болдин, многолетний помощник Михаила Сергеевича, руководитель его аппарата на Старой площади и в Кремле, рассказывал мне под диктофонную запись в 1995 году:

— Десятилетний период работы с ним позволяет мне сделать ряд выводов, тем более что и сам генсек говорил о том, что способствовало формированию его характера, становлению как политического лидера. Прежде всего надо сказать о том генетическом наследии, которое досталось Михаилу Сергеевичу от двух пересекшихся линий — черниговских Гопкало по матери и воронежских Горбачёвых по отцу, чему он придавал большое значение. Трудно судить, что стало с предками этого семейства, но известно, что деды прожили трудную, временами трагическую жизнь, стояли у истоков колхозного движения и конфликтовали с советской властью. Всё это, несомненно, сказалось на характере Михаила.

Нельзя сбрасывать со счетов и приметы нового, советского быта. О них хорошо сказал М. Горбачёв:

— Перед самой войной жизнь как-то начала налаживаться, входить в колею. Оба деда — дома. В магазинах появился ситец, керосин. Колхоз начал выдавать зерно на трудодни. Дед Пантелей сменил соломенную крышу хаты на черепичную. Появились в широкой продаже патефоны. Стали приезжать, правда редко, кинопередвижки с показом «немого» кино. И главная радость для нас, ребятишек, — откуда-то, хотя и не часто, привозили мороженое. В свободное от работы время, по воскресеньям, семьями выезжали отдыхать в лесополосы. Мужчины пели протяжные русские и украинские песни, пили водку, иногда дрались. Мальчишки гоняли мяч, а женщины делились новостями да присматривали за мужьями и детьми.

В.И. Болдин:

— Михаил Сергеевич унаследовал от дедов и родителей противоречивый характер. В нём сочетались неуверенность, мягкость, дар организатора и краснобая, крестьянская сметливость и скаредность. Даже в должности генсека он не мог отказаться от любого подношения.

Неужели тот самый Михаил Меченый?