Михаил Кутузов: стратегия победы

Французы, томимые голодом и нуждою во всех жизненных потребностях, в отчаянии бросились на русских. Первый залп российских батарей положил их на месте несколько сот человек. Вскоре после того с обеих сторон зашумел страшный рев пушечной и ружейной пальбы, так что ни неба, ни земли не стало видно от густого дыма, рассекаемого треском и пламенем сверкающего огня. Как вдруг по всем армиям, к неописанному ужасу, раздается крик: «Ура!» Гром оружий, огнь, дым и шум бесчисленного народа представляли разрушение вселенной.

Потом пальба утихла, шум продолжался, дым восходил к облакам; и при рассвете открылось зрелище ужаса и смерти. Начиналось снова смятение и кровопролитие, с глухим ужасным стоном, подобно волнению моря во время бури, беспрестанным треском грома и молнии сопровождаемой. Скоро после сего на французской стороне раздался гром барабанов, отбой означающий; и французы отступили. Потом опять они бросились, как бешеные, так что кавалерией своею вторые ряды прорывали и падали мертвыми; ибо храбрая российская пехота принимала ее тогда в штыки и уничтожала все дерзкие неприятеля своего покушения.

Целый день реки крови лились на Бородинских равнинах во время сего страшного побоища. Французы четыре раза предпринимали устремления свои, наконец, при пятом российские войска, с криком «Ура!», ударили на французские войска, бросились на батареи и изрубили французских канониров. Потом французы опять превозмогли, и таким образом несколько раз батареи из рук в руки переходили. Но российская кавалерия, опрокинув неприятельскую, привела всю французскую армию в совершенное расстройство. Пехота с пехотою были уже смешавшись, и солдаты в исступлении и беспамятстве стали бросать оружия, сцеплялись попарно, грызли друг другу носы, руками раздирали один другому рты и вместе падали мертвыми[35]. Дерзость неприятеля превратилась в ужас от неописанного мужества российских воинов.

Французы обратились в бегство, и темнота ночи прекратила сию беспримерную в летописях битву. Французы ни шагу земли нигде не выиграли, и принуждены были своего повелителя поздравить с одержанною победою в 14 верстах позади поля сражения. Россияне, удержав за собою место сражения, провели на оном целую ночь[36]. Поле битвы покрыто было грудами трупов и телами раненых, ужасным стоном своим всю природу приводивших в содрогание.

В продолжение одиннадцати часов с половиною огонь и меч, действуя попеременно, истребили семьдесят пять тысяч человек и более тридцати пяти тысяч лошадей. Ядра, картечи, пули, ружья, копья, сабли, штыки – все в сей день стремилось к истреблению и сокрушению человечества. Чугун и железо, сии металлы, самое, кажется, время переживающие, оказывались недостаточными к дальнейшему мщению человеков. Раскаленные пушки не могли уже выдерживать действия пороха и, с ужасным треском лопаясь, предавали смерти заряжавших их артиллеристов. Смерть летала по всем рядам, и наконец приходя сама в бессилие, ожесточалась еще более над остававшимися жертвами.

Французский егерь времен Наполеоновских войн

Казалось, земля исчезла от ужасов, совершающихся на ней: она вся была покрыта кровью и мертвыми, между коими были еще и живые, борющиеся со смертью. Обе армии ожесточась мстили за тех, которых сами попирали ногами. Чрезмерный жар от воздуха, раскаленного огнями, отнимал у изнемогших последние силы преждевременно. Казалось, что вся сия полоса России, некогда самая счастливая, ныне превращена была волшебным каким-то действием в адскую область.

Казалось, что самая геенна, разверзши страшные свои челюсти, изрыгала жупела и дым и испущала реки пламени. Пальба оружий, звук мечей, восклицания побеждающих, стоны раненых, вопли умирающих, ржание и топот коней, крики командования на разных европейских языках придавали ужасной сей картине действие, которого никакое перо изобразить совершенно не может. Дым огнестрельных орудий, смешавшись с густыми парами крови человеческой, составил вместе облако, помрачившее самое солнце. Благодатная токмо ночь, сжалившись над гибнущим в великом множестве человечеством, ускорив благодетельную свою темноту, положила ужасной сечи конец в то самое время, когда победа, обращая взоры свои к россиянам, прикрывала щитом своим знамена Александра I, а для мудрого вождя его соплетала венец бессмертия.

Но описание Бородинского сражения будет всегда несовершенным, какая бы кисть не предпринимала начертить картину оного. Тут не было места ни для любопытствующих историков, ни для внимательных живописцев, ни для изобретательных стихотворцев.