Михаил Лермонтов. Один меж небом и землей

Вот тут-то и обозначилась, с небывалой ясностью, природа лермонтовского огня – его пламенная ткань, его благодатный дух: – любовь .

Вся Божия красота земли словно надышала ему тогда в темнице эту песнь, эту благоуханную, благодарную молитву, – гармония мира откликнулась в образах и звуках его свободной душе, летящей над родною землею:

Когда волнуется желтеющая нива,

И свежий лес шумит при звуке ветерка,

И прячется в саду малиновая слива

Под тенью сладостной зеленого листка;

Когда, росой обрызганный душистой,

Румяным вечером иль утра в час златой,

Из-под куста мне ландыш серебристый

Приветливо кивает головой;

Когда студеный ключ играет по оврагу

И, погружая мысль в какой-то смутный сон,

Лепечет мне таинственную сагу

Про мирный край, откуда мчится он, —

Тогда смиряется души моей тревога,

Тогда расходятся морщины на челе, —

И счастье я могу постигнуть на земле,

И в небесах я вижу Бога…

Удивительное стихотворение!..

С первой же, переливающейся волною, строки оно словно бы струится волшебной мелодией, и этот, родниковой чистоты, целомудренный напев звучит в стихах, упоевая душу, в ее тяжких испытаниях на земле, целительным смиренномудрием и полнотою ощущения жизни и любви. Его обаяние пленительно и властно; стихотворение хочется перечитывать вновь и вновь, не отрываясь от вроде бы простых и обычных слов, преображенных каким-то необыкновенным, теплым светом, хочется врастать и без остатка растворяться в стихах, в этой льющейся музыке высокого, разрешающего все беды и тревоги, умиротворения. Это пленительность чудесного, пленительность очищения небесностью всего земного, это просветленная небесами грусть, которая для человеческой души, быть может, полнее и больше самой радости.

Разлитую в природе милость Божию увидел и ощутил поэт, – она повсюду: и в тени сладостной зеленого листка, и в малиновой сливе, выглядывающей из-под нее, и в лесном ландыше, обрызганном душистой от его цветения росою, – и это присутствие Бога на земле дарит поэта сущностью земного счастия и открывает ему духовные очи – способность видеть Бога в небесах.

Взор поэта летит над пространствами земли, а сам он летит над временами дня и ночи и временами года, не стесненный и не ограниченный ничем, – то видя природу с высоты, то вдруг выхватывая крупным планом ее подробности, в цвете, в запахе и в звуке, в чудесных, напевных волнах их первозданной слиянности, – и все это он видит и ощущает, потому что его несет любовь. И эта упоительная мелодия, что звучит в стихах, постепенно восходит в надмирную высоту молитвенного состояния духа, касаясь самих небес и сливаясь с ними. Смиряется души тревога, расходятся морщины на челе: молитва достигает Творца…

Где он, тот вечный лермонтовский «бунт», что смолоду не оставлял его?

Петр Бицилли, рассуждая об этом непокорстве, прозорливо заметил: «Он не был бы великим поэтом, если бы человеческое было ему чуждо, если бы он был бесстрастен, если бы он не испытывал никогда ни озлобления, ни ненависти, если бы он не ощутил привлекательности Зла; а всетаки его дело не бунтовать, не протестовать, а благословлять и молиться…»

Василий Розанов, под впечатлением стихотворения «Когда волнуется желтеющая нива…», пишет, что Лермонтову была власть «заклинать» стихии:

«Он знал тайну выхода из природы – в Бога, из «Стихий» – к небу; т. е. этот «27-летний юноша имел ключ той «гармонии», о которой вечно и смутно говорил Достоевский, обещая еще в эпилоге «Преступления и наказания» указать ее, но так никогда и не указав, не разъяснив, явно – не найдя для нее слов и образов…»

Знал – потому что и жил одновременно и на земле, и на небе…

2

В «Описи имения», оставшегося после убитого на дуэли Тенгинского пехотного полка «поручика Лермантова», что была «учинена июля 17 дня 1841 года», первые пять вещей таковы:

«1. Образ маленький Св. Архистратига Михаила в серебряной вызолоченной ризе – 1.

2. Образ небольшой Св. Иоанна Воина в серебряной вызолоченной ризе – 1.

3. Такой же, побольше, Св. Николая Чудотворца в серебряной ризе с вызолоченным венцом – 1.

4. Образ маленький – 1.

5. Крест маленький, Серебряный вызолоченный с мощами – 1».

С первыми тремя все понятно: в честь архистратига Михаила – Лермонтов назван; св. Иоанн Воин – хранитель его на войне; Николай Чудотворец – бережет на путях земных. А вот «образ маленький» – загадка. Чей был этот образ? Не Богородицы ли?..