Михаил Ломоносов

Здесь сразу два двусмысленных выражения. Во-первых, для женщины в те давние времена «потерять честь» означало, помимо всего прочего, потерю девственности до брака (о времена, о нравы!). Во-вторых, «не тронута» во время смерти супруга могло означать, что она так и не успела стать женщиной при его участии. Это и отметил Ломоносов:

Женился Стил, старик без мочи,
На Стеле, что в пятнадцать лет,
И, не дождавшись первой ночи,
Закашлявшись, оставил свет.
Тут Стела бедная вздыхала,
Что на супружю смерть не тронута взирала.

Наиболее серьезная сатира была посвящена противникам системы Коперника. Они в России (но не в Академии наук) все еще оставались в большинстве. Ломоносов нашел остроумное доказательство центрального положения Солнца относительно Земли:

Случились вместе два астронома в пиру
И спорили весьма между собой в жару.
Один твердил: Земля, вертясь, вкруг Солнца ходит;
Другой, что Солнце все с собой планеты водит;
Один Коперник был, другой слыл Птолемей.
Тут повар спор решил усмешкою своей.
Хозяин спрашивал: «Ты звезд теченье знаешь?
Скажи, как ты о сомненье рассуждаешь?»
Он дал такой ответ: «Что в том Коперник прав,
Я правду докажу, на Солнце не бывав.
Кто видел простака из поваров такого,
Который бы вертел очаг кругом жаркого?»

Это стихотворение Ломоносов представил в виде приложения к своей научной работе, в которой сделал крупное астрономическое открытие, доказав существование атмосферы на планете Венера: «Явление Венеры на Солнце, наблюденное в Санкт-Петербургской Академии наук 26 дня 1761 года».

Впрочем, в данном случае к месту припомнить эпиграмму Дениса Давыдова, написанную много позже и по другому поводу:

Остра твоя, конечно, шутка,
Но мне прискорбно видеть в ней
Не счастье твоего рассудка,
А счастье памяти твоей.

Дело в том, что Ломоносов рекомендовал в качестве учебного пособия для русских гимназий французскую грамматику де Пеплие, где, в частности, была приведена фраза писателя Сирано де Бержерака: «Было бы одинаково смешно думать, что это великое светило станет вращаться вокруг точки, до которой ему нет никакого дела, как было бы смешно предположить при виде жареного жаворонка, что вокруг него вертелась печь».

Отдадим должное Михаилу Васильевичу: он по достоинству оценил остроту Сирано де Бержерака, вспомнил о ней и придал ей своеобразную форму.

Выступления Ломоносова против геоцентрической системы вызывали среди приверженцев библейской системы Мироздания глухие протесты — не более того. Во второй половине XVIII столетия они в глазах просвещенной публики выглядели ретроградами. Но когда Ломоносов посвятил им язвительную сатиру «Гимн бороде», ему не поздоровилось.

Поводом для этого сочинения стал запрет Синода опубликовать поэму английского поэта-философа Александра Попа «Опыт о человеке», перевод которой выполнил ученик Ломоносова H.H. Поповский.

Как известно, Петр Великий беспощадно резал бороды боярам, следуя европейской моде. Для русских священнослужителей, работников церкви и крестьян она оставалась неприкосновенной. Остальным, согласно постановлению Сената, обзаводиться бородой запрещалось.

Борода как таковая вряд ли представлялась Ломоносову каким-то уродством. Она для мужчин естественна, и тут уж ничего не поделаешь. Это как бы знак мужского достоинства.

В эпоху Просвещения в моду вошла безбородость, показывающая отрешение от дремучего Средневековья. Гладкое лицо мужчины стало показателем его приобщенности к наукам и философии, к свободомыслию, а не к религиозным догмам.

Ломоносов, пребывая в странах Западной Европы, воспринял идеи Просвещения. Конечно же, возмущала его не борода как явление природы. Он представил ее как признак приверженности к суевериям и мракобесию, отрицающим достижения науки.

Не роскошной я Венере,
Не уродливой химере
В гимнах жертву воздаю:
Я похвальну песнь пою
Волосам, от всех почтенным,
По груди распространенным,
Что под старость наших лет
Уважают наш совет.
Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена.