Михаил Романов

Михаил Романов довольствовался регалиями — державой (яблоком с крестом) и скипетром, уцелевшими от расхищения. Но он приказал переделать парадное кресло восточной работы в царский трон. Образцом послужил трон царя Ивана IV, так называемый «костяной стул». Трон дает некоторое представление о художественных вкусах Романова. «Кресло» сохранило видимые черты ювелирного искусства Востока (огранка драгоценных камней, сочетание золота с бирюзой).

При Грозном на Руси появились первые типографии, устроенные по западноевропейскому образцу. После 1611 года типография открылась в Нижнем Новгороде. Вновь избранный царь Михаил, по словам печатника, «повеле в Нижнем Новгороде строити трудолюбное, преславное сие дело, новую штанбу». Мастер Фофанов успел выпустить в свет небольшое сочинение в самом начале 1613 года. Таким образом, одно из первых распоряжений Михаила касалось печатного дела.

В 1614 году казна приобрела у московского гостя Михаила Смывалова для царя Михаила «трубочку, что дальнее, а в нее смотря, близко». Подзорная труба заинтересовала государя.

Современники отзывались о царе Михаиле как о человеке добром и мягком, столь милостивом к своим подданным, что «любляше и миловаше их и вся подаваше им, яко они прошаху». Михаила можно было бы назвать тишайшим с таким же основанием, как и его сына Алексея. В характере и нравах этих двух людей было много общего.

По Домострою сын следовал примеру отца в поведении и вкусах. Так было и в семье Романовых. По смерти Филарета пристрастия и увлечения Михаила получили некоторый простор. Вскоре «после нашего пребывания» в страну, свидетельствует Олеарий, государь прекрасно устроил «свой сад и украсил его различными травами и цветами». Он много времени отдает своим цветникам, для которых выписывает из-за рубежа много диковинных растений. По его заказу купец Марселис доставил в Москву махровые розы, которые хорошо прижились в царском саду. От природы обладая натурой пассивной и созерцательной, Михаил находил в своих цветниках спасение от массы неотложных дел, бесконечных прошений и жалоб.

Среди придворных развлечений иностранцы отмечают такие забавы, как пение и музыка. Гусляры играли, а певцы пели хвалу государю Михаилу Федоровичу.

Склонность к музыке Михаила несомненна. Царь выписал из Голландии двух мастеров органного дела — Ягана и Мельхарта Луневых. Привезенный ими «стримент» (орган) был доделан в самой Москве. Орган был украшен изображениями соловья и кукушки. Стоило органу заиграть, как птицы начинали петь. Царь Михаил был покорен мощью и красотой звучания органа и велел выдать мастерам небывалую сумму в 2676 рублей и по сороку соболей каждому.

В глазах народа монарх был защитником его интересов, высшим судьей, помогающим подданным найти попранную справедливость. Царь Михаил, как и его предшественники, старался поддержать репутацию народного заступника. «Царь очень благочестив, — замечает Олеарий, — он не желает допустить, чтобы хоть один из его крестьян обеднел», обедневшим казна выдает пособия.

Следы благотворительности можно обнаружить в некоторых конкретных распоряжениях Михаила Романова.

В Средние века люди в массе своей тратили основные усилия на то, чтобы обеспечить себе пропитание. Главной пищей простонародья оставался хлеб. В 1626 году последовал царский указ о единообразном весе хлебцев и калачей. Те, кто выпекал и продавал хлебы ситные и калачи ниже установленного веса, подвергались штрафу. Запрещалось прибавлять в тесто гущу и другие «подмеси», определялась цена изготовления одного калача. Таким путем власти пытались оградить малоимущее население от злоупотреблений пекарей и торговцев.

С молодых лет Романов был предан вере, часто ездил на богомолье по монастырям, делал щедрые пожалования, соблюдал посты и усердно молился. В начале царствования Михаил «по своему государьскому сердечному жалованью и великой вере» передал в дар Троице-Сергиевому монастырю святой крест с наказом приложить к иконе Сергия Радонежского: «крест золот, невелик, тощь, с мощьми святыми, обнизан жемчугом, а в нем четыре камышки бирюзы». После великого пожара 1626 года последовал новый вклад: к иконе Святой Троицы золотые цаты (подвески) с 32 изумрудами и множеством других каменьев, серебряные сосуды и пр. В годы неудачной Смоленской войны обитель получила от Михаила Федоровича еще более дорогие вклады: Евангелие с драгоценным окладом, золотое кадило весом в пять фунтов, «двери царские» серебряные с позолотой.

По заказу Михаила мастерицы сшили из венецианской ткани аксамит (основу его составлял тонкий шелк) — драгоценную фелонь, пожертвованную им Новоспасскому монастырю в Москве.