Михаил Ромм. Способ жизни

Несмотря на всю серьезность обстановки, во время съемок происходило много забавных случайностей. Всеми любимый артист Юрий Владимирович Никулин с младых ногтей записывал всякие курьезы, о которых доводилось слышать. Многие из них он включил в свою мемуарную книгу. Есть там, в частности, миниатюра «Он постарается», записанная Юрием Владимировичем в марте 1964 года. Приведу ее полностью:

Сегодня мне рассказали о съемках фильма «Ленин в Октябре». Когда режиссер Михаил Ромм снимал сцену заседания Временного правительства, то долго осматривал участников съемки и, остановившись против одного бородача, которого все в шутку звали Черномор, взял его за бороду и воскликнул:

— Какого черта вы приклеили сюда это помело?!

— Простите, но это моя борода, — начал оправдываться Черномор.

Во время съемки возник вопрос о том, какие ордена носил Керенский и сколько у него было адъютантов.

— Это кто-нибудь выяснил? — спросил Ромм у членов съемочной группы.

В наступившей тишине раздался уверенный голос Черномора:

— Александр Федорович носил только университетский значок, а адъютантов у него было два.

— А вы откуда знаете? — удивился Ромм.

— К вашему сведению, — ответил Черномор, — я бывший министр Временного правительства Малянтович.

Так бывший министр стал главным консультантом всех эпизодов, связанных с Временным правительством, и сыграл в фильме самого себя.

Добавим, что во Временном правительстве П. Н. Малянтович занимал должность министра юстиции, а в период съемок «Ленина в Октябре» ему было 68 лет.

Несмотря ни на что, в указанный срок фильм был готов. 3 ноября его показали Сталину, получили одобрительный отзыв вождя, и 7 ноября во время торжественного заседания в Большом театре состоялась его официальная премьера.

Ромму казалось, что она прошла позорно. Во время показа он был готов от стыда сквозь землю провалиться. Изображение плохое, звук — хуже не придумаешь. Фильм кончился, и в зале никакой реакции. Попахивало провалом. В этот момент со своего места поднялся Сталин и начал аплодировать. Тут уже публика прореагировала на совесть, не просто аплодисментами — оглушительной овацией.

В этом месте так и подмывает написать сакраментальное: с тех пор картина начала победоносное шествие по экранам страны. Нет, не начала. Вернее, начала, а через два дня остановилась. Дело в том, что, хотя Сталин одобрил фильм, одно замечание у главного зрителя нашлось.

^{Сообщение о задержке выпуска фильма «Ленин в Октябре»}

¹⁹³⁷

^{[Из открытых источников]}

Через день после премьеры в Кремль, к Сталину, вызвали режиссера. Ромм, не ожидая от этого приглашения ничего хорошего, приехал туда от страха ни жив ни мертв. Однако вождь был настроен весьма миролюбиво, сказал, что вчера пересмотрел картину еще раз, она ему понравилась.

— Только мне кажется, товарищ Ромм, что в таком фильме следует показать штурм Зимнего дворца и арест Временного правительства. Что нужно сделать, чтобы дополнить картину? Как это называется у киношников?

— Досъемка, Иосиф Виссарионович.

— Это часто случается на практике?

— Да уж нередко.

— В вашем случае сколько времени на нее понадобится?

Ромм пожал плечами:

— Если учесть, что потребуется изготовить сложные декорации и привлечь большую массовку, это займет месяц с небольшим.

— Что ж, — задумался Сталин. — Даю вам двадцатидневный срок. Полагаю, этот эпизод сделает фильм более правдивым в историческом отношении и придаст ему еще больше зрелищности…

Зрители с нетерпением ждали этот фильм. Если его сейчас не показать, пойдут кривотолки, мол, запретили. Правда, на дворе 1937-й, особенно языки распускать поостерегутся. Все же, во избежание крамолы, лучше сразу поставить точки над «и».

Премьера была в воскресенье, а в среду, 10 ноября, в «Правде», в номере, посвященном рассказам о праздновании в стране славной годовщины, на пятой странице газеты притулилась тассовская заметка, бесхитростно озаглавленная «Фильм „Ленин в Октябре“»: