Михаил Ромм. Способ жизни

Случайность

Поздней ночью или ранним утром, когда фонари еще горели, но свет их уже не давал бегущей впереди тени, я шел по Газетному переулку.

На углу Тверской два господина остановили меня.

— Милостивый государь, — сказал один из них, приподнимая шляпу, — прошу вас, укажите, как нам пройти к памятнику поэта Пушкина.

— Прямо. — И я тотчас узнал другого, который не произнес ни слова. Я узнал его, несмотря на то, что щеки его были бриты и мягкая шляпа покрывала его голову.

Высокий поблагодарил, и оба спешно направились вверх по Тверской. Благоговение, восторг и ужас приковали меня к месту. Через несколько минут я бросился их догонять.

Пушкин шел легким шагом, размахивая руками, в то время как его спутник медленно волочил громадные ноги и не отставал.

Уже подходя к Страстной площади, я решительно обогнал их и, снявши шляпу, обернулся лицом к Нему.

Он взглянул на меня быстрым и веселым взглядом и остановился.

— Вы поэт Александр Сергеевич Пушкин? — спросил я, удерживая сердце рукою.

— А вам зачем, сударь? — строго возразил его высокий спутник.

— Не правда ли, вы Пушкин? — продолжал я с отчаянием, заглядывая Ему в лицо.

— Истинная правда, если вы точно в этом уверены, — сказал Пушкин голосом, поразившим меня на всю жизнь.

Я глубоко ему поклонился и остался недвижен.

–

Придя домой, я поспешно и жадно разорвал все написанное мною ранее. Все, чем дышал я до тех пор, стало мне чуждым. Слова, сказанные Им, звучали во мне все время, собственный голос не доходил до меня.

Трепетно и терпеливо ждал я новой встречи. Я искал Его, тщетно заглядывая в лица встречных. Целыми днями бродил я по шумным панелям Москвы и каждую ночь сторожил пустую и светлую Тверскую.

Ровно через десять лет я снова увидел его.

Он быстро шел по Мясницкой, приветливо мне кивнул и исчез за углом[4].

Вообще пробы пера Ромма далеки от реализма. Его рассказы являются чистой воды выдумкой, попахивают абсурдизмом, дьявольщинкой, фантастикой. Встречаются исторические сюжеты. Из сочинений того разряда, про которые литературные критики торопятся с гордостью сообщить, что действие происходит в наши дни, можно назвать лишь ироническую зарисовку «Мой друг», написанную в декабре 1924 года. В ней автор рассказывает о своем ровеснике. Парни познакомились в какой-то веселой молодежной компании и время от времени охотно общались. Оригинальна концовка этого маленького произведения: